39f0b39527dd45a18a557a0a0ff09d88

– Да.. Еще, – на выдохе попросил садовник, несмело убирая темную прядь с прелестного лица, просто желая хоть как-то прикасаться к своей обольстительнице, которая уже ласкала влажным языком тяжелые яйца мужчины, поочередно посасывая и вбирая их в себя. – Ооо.. – продолжал невольно реагировать Том, а Лауфер победно улыбнулся, уже мечтая взвыть от собственной, уже крайне болезненной эрекции, которой было слишком опасно касаться даже мимолетно.

Тогда, взяв мужчину за руку, которой тот ласкал его лицо и шею, Билл направил ее к своему затылку и недвусмысленно надавил, после чего Том окончательно перестал за себя отвечать. Крепко сжав шелковистые пряди в своих пальцах, садовник до боли стиснул зубы и с животным рыком резко натянул бесстыдника на свой член, от чего Лауфер едва не закашлялся, но насилу справился с собой, максимально расслабляя горло и осторожно и глубоко вдыхая через нос. Том слегка ослабил хватку и все же поумерил пыл, сходя с ума от жара и спазмов в изнывающем паху, а после нескольких толчков, вовсе отстранив брюнета и поднявшись на ноги, снова властно погрузил свой орган в самый желанный рот сразу на всю длину, заставляя Билла крепче схватиться за бедра садовника и, томно постанывая, зажмурить глаза, из которых невольно бежали две дорожки слез, вызванных рефлексами.

Его самого невероятно заводило все происходящее, ведь он так мечтал об этом сильном, потрясающем самце, который сейчас делал с ним все эти бесстыдные вещи. Дальнейшие толчки были чуть сдержаннее и не такими глубокими, поэтому и не приносили Лауферу каких-то особенных неудобств; он чувствовал, что действительно переборщил и раздразнил садовника до такой степени, что тот сейчас смотрит на него совершенно темными глазами. Это до безумия нравилось брюнету, в то время как Билл-настоящий был даже как-то оскорблен таким жестоким обращением со своей нежной натурой, он чувствовал, что его грубо использовали, и в этом виноват только он сам. Но он все равно продолжал активно сосать, увеличивая темп, когда Томас замедлялся и просто шумно дышал, рассматривая его и придерживая за голову.

Губы стали уставать от постоянного и такого долгого напряжения, и распаленный юноша помогал себе рукой, водя ею по члену Томаса в такт этим движениям. Но уже вскоре его отстранили, и Каулитц сам принялся быстро водить по влажному от слюны пенису, находящегося совсем близко от губ порочной красавицы, покорно стоящей перед ним на коленях.

Несколько движений, и садовник, содрогаясь всем телом, обильно спустил ей в рот, выстреливая каждой белесой струей между розовых губ и на широкий язык, который тут же принялся собирать остатки семени с пульсирующего члена, пробираясь и в отверстие уретры. Эти прикосновения ласково мучили мужчину, поскольку каждое новое касание теперь становилось все более болезненным, и в особенности чувствительный орган требовал передышки перед новыми ласками, если таковые вообще бы планировались. Том шумно выдохнул, скривившись в гримасе сладости и запретного удовольствия, которое он все же вкусил, а поднявшийся Билл, морщась от болезненных и до ужаса нестерпимых ощущений в паху и уставших коленях, снова толкнул мужчину на лавку.

Он уже собирался сбежать, как снова оказался напротив мужчины, успевшего схватить его за руку и притянуть обратно. Уже в следующий миг их губы слились в нежном поцелуе, словно и не было сейчас этого страстного соития, совершенно не сравнимого с этими прекрасными ласками, которые мгновенно успокоили обиженного и пристыженного настоящего Билла. Том снова чувствовал тот самый вкус на своем языке, которым с ним поделился его маленький искуситель, и в состоянии сладостного блаженства ему пока даже нравилось это.

Теперь мужчина своей бесконечной нежностью словно пытался вымолить прощение у своей красавицы за всю излишнюю грубость, неконтролируемо охватившую все его сознание. Ему хотелось заключить ее в объятия и сделать ей так же приятно и хорошо, но его ладони были прижаты тонкими руками к его бедрам, не давая шанса прикоснуться, а склонившаяся над ним нимфа, так волшебно целующая его в ответ, неожиданно отстранилась и, не дав мужчине опомниться, выскочила из цветущей беседки.

– Постой же! Я.. – крикнул садовник ей вслед, но птичка снова упорхнула, не слушая призывов остановиться и даже не оборачиваясь.

Подтянув спущенные джинсы и белье, он сокрушенно опустился обратно на лавочку, закрывая ладонями вспыхнувшее лицо и пытаясь восстановить дыхание. Так хорошо и в то же время стыдно ему не было еще никогда, и эти мучительные противоречия и неловкость снова охватили все его мысли.

– Нет.. Я попал.. – горько усмехаясь, пробормотал он сам себе и тоже уже вскоре покинул эту оскверненную беседку, застегнув штаны и стараясь унять жар в пылающих щеках.

Теперь ему предстояло как-то работать в саду после всего случившегося, и такой сильной рассеянности молодой смятенный мужчина не наблюдал за собой уже давно.