5839e126-c205-4f77-90b3-07883d1e760c

восемнадцать лет. Она полностью превратилась в женщину. Ее черные волосы были

собраны в хвост, и она носила очки в темной оправе, которые делали её моложе.

Габи просто смотрела на него, не шокировано, не испуганно. Она ждала, чтобы он

задал тон беседе.

— Габс, — сказал он тихо, и с долгим вдохом, она закрыла глаза. Так он называл ее.

Он догадался, что никто с тех пор не называл её так.

Она сглотнула. — Привет, Мэдди.

Мэд закинул ногу на колено и усмехнулся. Он мог сыграть в эту формальность. —

Так что, черт возьми, нового, Габриэлла?

Ее глаза сузились. Её не обманул его легкий тон. Ничего из этого не было легким. —

Ты уже видел своего отца?

Улыбка Мэда спала, и он встал. — Конечно. Почему, черт возьми, ты думаешь, я

здесь?

Габи выглядела усталой. — Господи, давай уберем желчь в самом начале, мы ведь в

состоянии это сделать? Это было чертовски давно, и я рада, что ты был частью этого.

Давай просто отпустим это.

Мэддокс действительно пытался не создавать проблем. Это было трудно. Слишком

трудно. Он покачал головой и двинулся на нее. — Ты великодушна, дорогуша.

Слова, казалось, ударили ее, словно молотом. Мэддокс почувствовал небольшую

толику триумфа, когда понял, что она вспомнила, где слышала их раньше. От него…

ночью…, когда они встретились, незадолго после того, как он почти сбил её, убегая с

украденным пивом. Хассаямпа разлилась после недавно выпавшего дождя, и он пил на

берегу с несколькими сбежавшими засранцами, когда она случайно вышла перед ними из

ниоткуда.

— Hola, сеньорита, — сказал он, с восторгом, что увидел ее снова.

Она быстро отшила его. — Я не говорю по-испански, ты, гребанный ушлепок.

Он решил, что она убежит, но она этого не сделала, и Мэддокс оставил друзей,

чтобы прогуляться с ней. Медленно собирая кусочки информации о ней. Габриэла де

Кампо была из Сиэтла, и недавно умерла ее мать. Ее отец, который никогда не был

сильным человеком, отправил её в свой родной город Раздор-Сити, заканчивать среднюю

школу, в то время как сам пытался справиться со своим горем.

— Де Кампо, — медленно сказал Мэддокс. — Ты внучка Старого Хуана?

Она кивнула, раздраженно пиная речные камни. — Да. Папа из сентиментальных.

Любит говорить херню по типу «До того как здесь появилось золото и до того, как

деревушка расцвела, здесь уже были де Кампо», — она пожала плечами. — Как будто, в

этом есть какая-то чертова разница, — она нахмурилась, глядя на него. — Ты не сказал

мне, как тебя зовут.

— Мэддокс. Люди называют меня Мэд. Кличка и состояние души. Мэд

МакЛеод. (Прим. Mad — сумашедший, игра слов и имени в англ.языке)

Габриэла остановилась. — МакЛеод? — что-то вроде осознания отразилось на ее

лице, когда она более внимательно посмотрела на него. — У тебя есть брат.

— Есть, — сказал он удивленно. — Ты уже встречалась с Дженсеном?

Она кивнула. — Он вчера стоял в очереди за мной в «Баша». Он подкинул мне

пятерку, когда мне не хватило наличных. Мы разговорились. Он похож на тебя. Он

классный.

— О, — улыбнулся Мэддокс. — Ну, я нет. В смысле классности.

— Я поняла, — сказала она, фокусируясь на нем нечетким взглядом ее темных глаз.

И тогда он поцеловал ее. Мэддокс поцеловал больше девочек, чем мог сосчитать, но

никогда не было такого мгновенного чистого импульса, когда он схватил и приблизил ее к

себе. Она поддалась, опираясь на него, и отвечала на поддразнивания своим языком. Но

когда его рука смело залезла под ее рубашку, она оттолкнула его. Он заморгал, глядя на

нее. Она уже начала уходить.

— Не волнуйся, — окликнула она, направляясь в сумерки. — Я никому не скажу о

пиве, которое ты украл.

— Ладно, — сказал он, кое-как приходя в себя и понимая, что теперь он должен

будет найти ответ на жесткий стояк в его штанах. — Ты великодушна, дорогуша.

Десять лет спустя, он столкнулся с ней в гостиной пастора МакЛеода и вспомнил ту

ночь. Ее лицо казалось взволнованным, и этому Мэддокс был рад. Пусть ей будет

чертовски не по себе, подумал он.

Затем он передумал. Сейчас он был мужчиной. Его отец умирал в соседней комнате.

И это было то самое время, чтобы, наконец, дать дерьму улечься.

— Ладно, Габи, — осторожно сказал он. — Я готов двигаться дальше, если ты

непротив.

Она игриво склонила голову. — Я не понимаю о чем ты. Похоже, ты все еще

ненавидишь меня.

Мэддокс рассмеялся.

— Нет, Габс. Я никогда не ненавидел тебя. Ты растоптала мое гребанное сердце, но

я никогда не ненавидел тебя.

Ее глаза расширились, и она отвела взгляд, с болью на лице. Она, казалось,

испытывала муки от его слов. Он выскажется, и затем больше не заговорит об этом.

Мэддокс встал в нескольких дюймах от нее. У нее не было выбора, кроме как поднять на

него взгляд.

— Просто помни, Габриэла де Кампо, ты никогда не знала меня. На самом деле. Все, что было между нами — ничто, если ты смогла так легко отвернуться.

— Мэд… — она начала говорить.

— Нет, — он поднял руку. — Это так. Дженсен сделал то, что сделал, и ты сделала

то, что сделала. С этим покончено, — он протянул руку. Он знал, что это по-детски. —

Проехали.

Она не протянула в ответ. Скрестила руки на груди и вздохнула, затем прошла мимо