5839e126-c205-4f77-90b3-07883d1e760c

И Габи.

Его сердце больно сжалось при мысли о Габриэле. Что бы ей ни сказали, она не

поверит. Даже сейчас они, должно быть, забрали его байк с передней автостоянки и

спрятали его там, где никто не найдет. Она поверит, что он бросил ее.

С Mэда Маклеода хватит. Он подтянул ноги и со всей силы толкнул в стену. Его

левая нога прошла прямо через гипсокартон и голоса с противоположной стороны стихли.

— Он очнулся, — сказал Дженсен со вздохом.

Мэддокс попытался встать, когда услышал приближающиеся шаги. Стук с другой

стороны двери был вежливым, почти с издевкой.

— Мэд?

— Хэй, Джен, — отозвался Мэддокс, его сердце бешено колотилось. — Ты не

против выпустить меня отсюда?

Он услышал шепот с другой стороны, а затем Дженсена, ясно говорившего кому-то

"Отвали".

— Мэддокс, мой ствол направлен на дверь. Так и будет, пока мы все не выясним.

Мэддокс рассмеялся. — Таким образом, ты сможешь выстрелить в меня, и не нужно

будет смотреть мне в глаза? Пошел на хуй, Дженсен. ПОШЕЛ ТЫ!

Дверь распахнулась, это стало неожиданностью. Мэд отступил назад, выругавшись, когда яркий свет хлынул из комнаты. От резкого перехода из абсолютной темноты к

свету, он вероятно получил сотрясение, и Мэддокс почти ослеп.

Кто-то включил переключатель и лампочка осветила бесстрастное лицо Дженсена

Маклеода. Ниже его мрачного лица было дуло пистолета. Дженсен направил пистолет

прямо на Мэддокса, понятное дело. Мэддокс смог различить фигуры двух других мужчин, пока они ждали Дженсена.

— Мэддокс, — тихо спросил Дженсен. — Что, черт возьми, ты делаешь?

Мэддокс собирался блефовать, но одного взгляда на мрачное лицо Дженсена было

достаточно, чтобы понять, что это бесполезно. Дженсен, казалось, ждал, что он ответит.

Мэддокс решил, что все равно может это сделать пока еще мог.

— Так это такой ты на самом деле? Не стойкий блюститель закона или степенный

семьянин. И конечно же, на хер, не достойный отец.

Дженсен на миг вздрогнул. — Следи за языком, мудак.

— Почему? Мы все знаем, что нет никакой чертовой разницы.

Брайс ответил за Дженсена. — Это верно, — согласился он. — Нет.

Мэддокс облизал пересохшие губы и попытался встать. — Итак, Чез стал жадным,

возможно, захотел больше, и вы решили, что будет легче разделить все на троих, вместо

четырех?

Дженсен нахмурился, по-видимому смутившись. Мэддокс решил, что под всем этим

он все еще ребенок, который ненавидит врать своей матери о том, где он был.

— Это правда, Дженсен? – он нажал силней. — Так?

Его брат улыбнулся. Это было ужасно. — А что с того, если бы это было правдой?

— Что с того? Думаешь что с того, что твой сын сказал бы, если бы он сейчас увидел

тебя?

Улыбка исчезла. Дженсен чуть-чуть поднял пистолет.

Мэддокс покачнулся от головокружения и боли от сотрясения. Кто знал, что

Сандерс, эта крыса, ударит его чем-то? Что бы это ни было, оно нанесло глубокий порез

чуть выше правого виска. Он почувствовал, как кровь течет по одной стороне.

— Может быть, — распаляясь сказал Мэддокс, — ты его тоже запер. И Габи. Тогда

смог бы остаться наедине со своим золотом. И эти лохи тоже.

— Не надо, — прорычал Дженсен, — ни слова о моем сыне. Я не обязан давать

какие-либо чертовы ответы, – он поперхнулся. — Семья ни черта для тебя не значит. Я

убил, чтобы защитить моего мальчика.

Чез угрожал малышу.

Алан говорил об этом, и на данный момент у него не было причин лгать. Это не

изменило того факта, что Дженсен навел на него пистолет.

Брайс скользнул в сторону Дженсена, как змея. Мэддокс с тревогой наблюдал, что

он тоже держал пистолет. Он даже не посмотрел на Мэддокса. Он говорил только с

Дженсеном.

— Ни в коем случае, Маклеод. Ему не достаточно будет уйти. А что ты будешь

делать, когда он приведет сюда тех горилл в коже? Они убьют тебя, изнасилуют твою

жену, перережут глотку твоему ребенку.

Мэддокс громко рассмеялся. – Ты пересмотрел телевизор, мудак.

Тем не менее, он видел, что Дженсен не собирался оспаривать слова Брюса. Алан

подкрался к своему двоюродному брату.

— Сделай это, — он просюсюкал словно щенок. — Просто сделай и покончи с этим.

— Дженсен, — сказал Мэддокс, и это было больше, чем слово. Это было последнее

слово его брату. — Только не позволяй Габи думать, что я смылся от неё. Убедись, что

она знает, как сильно я ее люблю. Сколько себя помню, я всегда любил ее.

Дженсен сделал несколько шагов назад и повернулся к стене. Он посмотрел на

потолок.

— Эй, Мэд, — сказал он сдавленным голосом. — Помнишь, то время, когда мы

заблудились там, в горах после наступления темноты?

— Конечно, я помню, — медленно сказал Мэддокс, вспоминая давнюю ночь. – Нам

было, что-то около, шести или восьми?

— Вроде так, — ответил Дженсен. — Шесть и восемь. Мы искали клад. Мы вырыли

около десятка ям наугад. Кое-что о ямах, Мэддокс, продолжай копать их, и в конечном

итоге найдешь что-нибудь. Боже, там было так темно. Ни единого огонька, койоты выли

из каждого угла. Ты думал, что это волки.

Мэддокс решил, что услышал всхлип в голосе брата. Это означало, что он

засомневался над тем, что делает. Это также означало, что он, скорее всего, сделает это.