Атаман А.И. Дутов

Вместе с Дутовым в училище прибыло 11 выпускников Оренбургского Неплюевского кадетского корпуса, всего же в младший класс училища в 1897 г. было зачислено 136 человек, включая 114 выпускников кадетских корпусов, 5 юнкеров, остававшихся в младшем классе на второй год (получавших чин «майора» в неформальной училищной иерархии) и 22 человека со стороны. Небезынтересно, что 5 из 11 бывших неплюевцев, включая Дутова, были произведены в старшем классе в портупей-юнкера (всего в потоке было 43 портупей-юнкера, 36 из них поступили в училище из кадетских корпусов), лишь один из одиннадцати закончил училище по второму разряду, остальные — по первому (всего в потоке по первому разряду училище окончил 121 юнкер, по второму — 11 и по третьему — 1, кроме того, один юнкер был оставлен в старшем классе на второй год; для бывших выпускников кадетских корпусов — 106, 9 и 1 соответственно)[137].

Само училище, или «Славная Школа», как его ещё называли выпускники, было открыто в 1823 г. и как раз в период обучения Дутова в 1898 г. торжественно отмечало свой 75-летний юбилей. Сотня при училище появилась лишь в 1890 г. и (с 1891 г.) была рассчитана на 120 юнкеров всех казачьих войск. Позднее к этому количеству прибавилось ещё 15 стипендиатов-кубанцев. Плата за обучение в начале 1890-х гг. составляла 600 руб. в год, в связи с чем некоторые юнкера из бедных семей, не имевших возможности оплатить обучение, были вынуждены переводиться в другие училища.

В сотне имелось четыре взвода. Обучение вели казачьи офицеры. В период обучения Дутова юнкера носили форму своих казачьих войск. Сотня размещалась на третьем этаже здания училища. При Дутове сотней командовал полковник Н.Я. Дьяков (командир сотни в 1891–1902 гг.)[138].

По воспоминаниям современников, юнкера сотни «были известны в Петербурге как исключительная строевая часть по своей лихости и удали»[139]. Девизом училища была фраза «И были дружною семьёю солдат, корнет и генерал!»[140]. При выпуске из училища юнкера-казаки выходили в части своих казачьих войск. Сотня, да и всё училище в целом славились не только отличной строевой подготовкой, но и различными неформальными традициями, существовавшими в юнкерской среде. Традиции имели целью развитие лихости и, как тогда говорили, «отчётливости», а также любви юнкеров к прошлому[141].

Отличительной чертой учебного процесса в «Славной Школе» был знаменитый «Цук»[142] — не регламентированные уставом взаимоотношения между юнкерами старшего и младшего курсов, которые, однако, нравились младшим, поскольку приучали их к будущей офицерской службе и не унижали их[143]. Старшие юнкера не имели права с неуважением даже дотронуться до младших, не говоря уже о немыслимых в училище побоях. В случае драки все её участники незамедлительно отчислялись от училища. То, что «цук» принимал уродливые формы, как утверждали советские авторы[144], совершенно не соответствует действительности. Один из выпускников училища впоследствии писал: «Цук, который, конечно, существовал в эскадроне, принёс всем нам громадную пользу для будущей жизни в полках… выработал наш характер»[145]. Другой выпускник вспоминал, что «традиции Школы, цуканье и подтяжка не умалили силу нашей конницы, но, наоборот, они дали ей стойкость, дали дисциплинированных офицеров, связанных между собою неподдельной дружбой и спаянных воспоминаниями о славной старой школе»[146]. Кстати, «цук» существовал и в других кавалерийских училищах[147]. В казачьей сотне, тем не менее, существовали более доброжелательные отношения между старшими и младшими[148]. Как вспоминал великий князь Гавриил Константинович, «казаки жили отдельно, в своих бараках, и «цуканья» у них не было. Они вообще были серьёзнее юнкеров эскадрона и лучше их учились»[149]. Есть ещё одно свидетельство, правда относящееся к начальному периоду существования сотни, о том, что в сотне вовсе не было цука[150]. В то же время встречаются упоминания о некотором антагонизме между сотней и эскадроном[151].