Автопортрет с устрицей в кармане

– Да, – кивнул инспектор, – а когда я выяснил, что у вас и мисс Робертсон они такие, что их легко спутать (прошу меня простить), у викария и мистера Хоудена левая рука без колец, зато у мистера Годфри на ней такой перстень, что его различишь издалека и не спутаешь ни с чем, – мои подозрения усилились.

– По совести, это слабый довод, – сказала Джейн. – Почем знать, так ли все произошло или нет.

– Слабый, – согласился инспектор, – поэтому я и не придавал ему большого значения и поставил в середину своего рассказа, как предписывают учебники риторики. А что до того, угадал я или нет, то мы спросим у мистера Годфри. Он не откажется удовлетворить наш интерес, правда?

Мистер Годфри молчал.

– А что дальше? – спросила Джейн.

– Энни забрала обезьяну, – сказал инспектор, – оставив мистеру Годфри и мне лишь смазанный отпечаток на полке. Она схватила влажной рукой статуэтку, на которой запеклась кровь, а потом и три тома «Старых мастеров», которые рассчитывала выгодно сбыть, – отсюда, я полагаю, и появился красный отпечаток на одном из томов: это кровь Эмилии.

– А почему у нее были мокрые руки? – спросила Джейн.

– Потому что тем вечером миссис Хислоп нашла в доме розетку с айвой, – сказал Роджер, – и Энни битый час бродила по лестницам с мокрой тряпкой, чтобы все видели, в каких она заботах.

– Значит, Энни узнала убийцу? – спросила Джейн. – И что было дальше?

– Видимо, она думала шантажировать мистера Годфри, – отвечал инспектор, – а он ей этого не позволил.

– Он ее убил.

– Да, он ее отравил, устроив ради этого ваш римский ужин, а тем же вечером в общей суматохе, проникнув в комнату Энни, отыскал в ее вещах обезьяну и спрятал понадежней.

– И все это происходило рядом с нами, – пробормотал Роджер, – а мы ничего не знали. Потрясающе.

– И наконец, – сказал инспектор, – все-таки не кто-нибудь, а мистер Годфри затеял ту злополучную стряпню из фламинго. Я думаю, вам будет любопытно, – отнесся он к двери, – я заглянул в рецепт: в нем нет куриных яиц. Вы их добавили, чтобы не отравить ненароком миссис Хислоп; вам нужна была только Энни.

– В наше время никто не читает первоисточники, – донесся из-за двери слабый, как шелест листвы, голос мистера Годфри. – Я никак не предполагал… Это удивительно.

– В голове не укладывается, – сказал викарий. – Столько всего.

– Меня чуть не сочли убийцей, – ревниво заметил Роджер.

– Пора с этим заканчивать, – сказал инспектор.

Он нажал плечом, и дверь с треском подалась. Следом за ним в кухню ворвался Роджер, из-за его спины выглядывал викарий.

– Здесь никого нет! – воскликнул инспектор.

– И спрятаться негде, – прибавил викарий.

– Мистер Годфри?..

– Значит, здесь и правда есть подземный ход, – восхищенно сказал Роджер. – Я говорил!

– Куда он может вести? – спросил инспектор.

– Наверно, в ту рощу, что за садом. Когда йоркский шериф…

– Где же вход? – спросил инспектор, озираясь.

– Он может быть где угодно, – сказал викарий, – и надежно скрыт от глаз. Придется искать.

– Некоторые считают, что знать родной край скучно и бессмысленно, – сказал Роджер, выходя из кухни. – Прискорбное заблуждение. Конечно, не каждый может вот так войти в кастрюлю и исчезнуть, но мистер Годфри прошел тропой, которой доселе ходили лишь говяжьи ноги, и показал нам всем, какая это увлекательная область знания.

– Ну, кажется, я все поняла, – задумчиво сказала Джейн. – Только одна вещь меня занимает. Индийское наследство, оно все-таки существует или нет? Мистер Годфри не зря искал?

– Не уверен, что без помощи Танкреда можно ответить на этот вопрос, – отозвался инспектор.

– Очень жаль, – сказала Джейн. – Надо хотя бы посмотреть в чулане.

В это время мисс Робертсон, стоявшая посреди галереи с потерянным видом, совершенно забыв, что у нее в руке склянка с лекарством, словно очнулась и сделала несколько шагов.

– Осторожно! – запоздало крикнула Джейн.

– Боже мой, с вами все в порядке? – спросил викарий, подбегая к ней.

– Да-да, – бормотала мисс Робертсон, поднимаясь на ноги, между тем как средство от болей в пояснице медленно стекало по картине.

– Роджер, весь пол в твоих червях, – с досадой сказала Джейн. – Они тут ползают. Ты бы не мог забрать их к себе?

– Чистый скипидар, – сказал Роджер, шумно принюхиваясь к картине. – Восхитительно.

– Я уберу, – бормотала мисс Робертсон, схватив какую-то тряпку и возя ею по картине. – Я вытру.

– Осторожнее, вы так ее насквозь протрете, – сказал викарий. – Все-таки ей двести лет, с ней может… Ну посмотрите!.. Вы стерли краску!

– Ой, – сказала мисс Робертсон и уронила тряпку.

– Что это? – спросила Джейн, вглядываясь в то, что проступило на полотне.

– Я думаю, – медленно сказал викарий, – это цветок чертополоха.

– Черт, – сказал Роджер, глядя на них всех от окна. – Черт!

– Что такое? – спросила Джейн.

– Стань вот сюда, – сказал Роджер, хватая ее за плечи. – Смотри, вот так на нее падает косой свет… Видишь?

– Кажется, вижу, – медленно сказала Джейн. – Что-то с лаком, да? Слои накладываются, и сверху…

– Верхняя половина отделяется от нижней, – произнес Роджер. – Это не о говяжьей ноге, мы ошибались. Это о картине!