Богемские манускрипты

           "Переулок джина", 1751 год. В паре с этой картинкой существовала гравюpа "Улица пива", на которой все счастливы и благообразны.

 

        Между тем французы пускались в собственные заморские приключения и пожинали в колониях свои плоды. В 1798 году Бонапарт высадился в Египте. Этот поход породил в Европе моду на сфинксов, пирамиды, иероглифы, восточные сказки и гашиш. Строгие запреты не помешали французским солдатам познакомиться со всеми сторонами восточной жизни. Они выяснили, что гашиш, этот легендарный наркотик, рапространённый от Марокко до Индии, делается из хорошо им знакомой конопли. Любопытно, что о психотропных свойствах конопли не сказано ни слова не только у Диоскорида и Плиния Старшего, но даже у Рабле, назвавшего это растение пантагрюэлионом и посвятившего его описанию целые четыре главы.

       Напротив, на Востоке конопля, содержащая 460 химических соединений, в том числе один активный галлюциноген, обрела популярность ещё до Рождества Христова и сохранила её до Нового времени. Ислам запрещает вино, но о гашише в Коране не сказано ни слова. Мусульмане не преминули этим воспользоваться. В Индии из конопли научились делать сразу три наркотика - бханг, гянджу и чарас - отличающиеся друг от друга как способом приготовления, так и интенсивностью воздействия.

Французский ювелир Жан Шарден, в середине ХVII века несколько лет искавший в Азии драгоценные камни, свидетельствовал, что в Персии бханг подавался в кофейнях и вызывал у потребителей зависимость столь сильную, что ради своего наркотика они пошли бы даже на смерть.

    Одна старая, восходившая ещё к Марко Поло, легенда утверждала, что во времена крестовых походов на Востоке существовала секта фанатиков-убийц, основанная Хасаном ибн Саббахом - Старцем с Горы. Старец промывал мозги адептам своего учения, при помощи наркотиков демонстрируя им видения рая с гуриями, после чего они были готовы на всё, не боясь ни смерти, ни пыток. Их называли ассасинами, и это слово вошло в западные языки, как синоним слова убийца. Легенда об ассасинах была манящей, но несколько туманной.

  7 июля 1809 года в Париже барон Сильвестр де Саси (ориенталист, владевший дюжиной языков и успешно делавший карьеру при Наполеоне даже несмотря на открытые роялистские симпатии) провозгласил, что раскрыл тайну ассасинов. По его версии, это были исмаилиты-низариты, а название ассасины следует трактовать, как гашишины, то есть потребители гашиша. Старая легенда и актуальная мода на всё восточное слились в докладе Сильвестра де Саси воедино, дав мифу новую жизнь. От оживления повести о киллерах-наркоманах до создания субкультуры наркотиков оставался один шаг (впоследствии мы увидим, какую роль тема ассасинов сыграла в психотропных экспериментах французских литераторов XIX века).

            

                       Слева: Антуан Исаак, барон Сильвестр де Саси. Справа: Томас Де Квинси

    В 1821 году шаг был сделан - Томас Де Квинси опубликовал «Исповедь англичанина, употребляющего опиум» и стал крёстным отцом наркокультуры. Это был революционный труд. Де Куинси объявил глупостью всё, что было сказано об опиуме другими авторами, и поделился собственным опытом его употребления, длившимся с 1804 года. Он живописал и первые восемь лет чистого наслаждения, и последующие годы страданий. Он создал образ опиума, дошедший до наших дней - после его книги данное вещество воспринималось публикой уже не как рутинное лекарство, без которого не обойдётся ни один врач, но как загадочная, опасная, порочная, манящая, эротичная восточная субстанция (именно аллюзии,  восходящие к Де Квинси, позволили Иву Сен-Лорану в 1977 году выпустить на рынок и успешно продавать духи "Опиум").

   Де Квинси создал шаблон, по которому исповеди о наркотиках пишутся до сего дня. Он сотворил образ автора, живущего на грани яви и снов. Он повлиял на множество других литераторов, от Эдгара По до Гоголя и от Бодлера до Конан-Дойля. Но главное, он породил моду на наркотики (ничем подобным не могут похвастаться не только Гёте или Байрон, которые, принимая лауданум, писали о совсем иных вещах, но и Сэмюэл Кольридж, пытавшийся лечиться от зависимости, снижая дозу под наблюдением врачей, и одновременно проявлявший немалую искушённость в добывании наркотиков в любой ситуации).

  Пример Де Квинси показывает, насколько форма литературного произведения бывает важнее его содержания. Хотя этого автора критиковали за чересчур привлекательное описание последствий употребления наркотиков, в действительности он сказал об опиуме гораздо больше негативного, нежели позитивного. Однако поклонники Де Квинси называли его лучшим стилистом в истории английской литературы, а «Исповедь англичанина, употребляющего опиум» была его лучшей книгой, и только это имело значение. Де Квинси мог описывать любые ужасы - он делал это так красиво, что читателям хотелось испытать описанное на себе.