c7b3452c1545435d83fcecd890d53ad3

Отъехав от дома километра на полтора, я заглушила мотор и без сил уронила голову на руль. Слезы струились по щекам, застилая дорогу, голова горела как в огне. Все попытки успокоиться приводили только к тому, что я еще сильнее начинала всхлипывать. В голове творилось черт знает что. Мысли бессвязно метались, словно вспугнутые птицы, не в состоянии сосредоточиться на чем-то конкретном. Перед глазами молниями проносились образы: Сергей прижимает меня к себе, а меньше чем через минуту ледяным тоном обвиняет в эгоизме; растрепанный Стас приказывает идти к Егору, и он же с безразличным лицом, кидает через всю кухню ключи; вытянутая в запрещающем жесте рука Сергея, когда я попыталась коснуться его…

Почему он отшатнулся от меня? Чем объяснить злой, колючий холод в его глазах?

Размахнувшись, я с яростью ударила по рулю. Нет, так дело не пойдет. Пока я не успокоюсь, ничегошеньки не пойму. Нужно взять себя в руки и начать мыслить связно. Несколько раз глубоко вздохнув, я попыталась очистить голову от эмоций и мысленно снова вернулась к тому моменту, когда Сергей подошел ко мне в комнате. Короткое, эмоциональное объятие, как будто он…

Стоп.

Я резко выпрямилась. Как будто он знал, что будет дальше! И заранее – нет, даже не извинялся, но…что? Забыв дышать, я вцепилась в руль, лихорадочно вспоминая. Было что-то еще… до того, как я повернулась к нему – мелочь, замеченная краем глаза деталь, на которую я бы обратила внимание, если б он меня не отвлек.

Застонав, я сжала руками виски. Дрожащие пальцы запутались в растрепавшейся косе. Всего час назад я, напевая, аккуратно заплетала ее, убирая от лица тяжелые, непослушные волосы, теперь же прическа превратилась в то, что моя школьная приятельница эмоционально именовала «взрывом на макаронной фабрике». Машинально, не замечая боли, я принялась раздирать сбившиеся в неприглядный колтун пряди.

Что же это было? Что???

В памяти неожиданно всплыл недавний рассказ Сергея о его первом командире, учившем их, молодых новобранцев, азам выживания. Я словно увидела нас со стороны – с серого неба сыплется мелкая морось, теплое ватное одеяло окутывает плечи, едва слышно поскрипывают ветхие доски крыльца. Пальцы Сергея тесно переплелись с моими и, забавно копируя интонации, он произносит:

- Слушайте меня, ребята. Слушайте очень внимательно, потому что когда-нибудь то, что я вам сейчас скажу, однажды может спасти вашу жизнь. Вот вы смотрите сейчас вокруг себя, и вам кажется, что вы все видите, на самом же деле, вы видите далеко не все. И для этого я тут и поставлен, чтобы научить вас смотреть. Потому что для того, чтобы выжить, вам будет необходимо одним единственным взглядом увидеть больше, чем иной человек видит за всю свою жизнь. А то, что вы не увидели с первого взгляда, можно будет увидеть потом, глазами памяти. Ибо разница между увиденным и не увиденным может стать для кого-то разницей между жизнью и смертью.

Между жизнью и смертью… Я видела, что-то очень важное! Господи! Я застонала, снова прислонившись лбом к прохладной коже руля. Перед мысленным взором как кинокадры проносились картинки – я разговариваю с Егором, он встает, выходит из комнаты, я поправляю его постель и поворачиваюсь к кровати Стаса, отмечая про себя, что она вся скомкана, будто ему всю ночь снились кошмары. Откидываю прикрывающее подушку одеяло и…Сердце внезапно заколотилось, на лбу выступила испарина. Вот оно! На подушке был след от крови. Небольшое, подсохшее уже пятнышко, оно ярким пятном выделялось на белой наволочке. У Стаса иногда шла носом кровь, если он слишком долго «работал», используя свои способности. Или же…или же если у него были предчувствия.

Я резко выпрямилась, случайно нажав на гудок. Звук сигнала разнесся по напитанному влагой воздуху, заставив меня испуганно подскочить. Идиотка! Дура набитая, как же я сразу не догадалась?! Вот почему они не давали дотронуться до себя, они боялись, что я почувствую, пойму… И вот почему, не удержавшись, так крепко обнял меня Сергей. Он не извинялся. Он прощался.

Закусив губу, несколько секунд я смотрела сквозь лобовое стекло на черные, бесконечно тянущиеся сколько хватало глаз поля, а потом завела мотор и, резко крутанув руль, утопила педаль газа.

Они ехали плотной колонной, изредка пробуксовывая колесами в многочисленных промоинах, разбрызгивая вокруг жадно чавкающую, черную как деготь грязь. Четыре больших темно-серых машины, от которых волнами расходилась опасность. Сидевшие внутри люди практически не разговаривали, перебрасываясь лишь короткими фразами, и только водители, как один, матерились сквозь зубы, чуть ли не усилием воли вытаскивая машины из очередной наполненной водой и глиной ямы.