Час пробил

Она понимала: Барнс в курсе ее отношений с Марио Лиджо. Сейчас опа, конечно, не скажет, что у нее был еще и Джоунс, задолго до Марио Лиджо. Вот почему она так набросилась на помощника Харта, представив его Элеоноре бабником и мерзким типом, когда он с капитаном пришел в особняк Лоу. Она была более чем мила, эта неожиданно появившаяся миссис Уайтлоу, и Лиззи но хотелось, чтобы Джоунс вызвал симпатию красотки-детектива. Почему опа пошла на связь с Лиджо? Вовсе не из-за ого внешности. Подумаешь! Причина иная: Лиззи хотела семью. Марио был католиком, и Лиззи полагала, что воспитание подтолкнет его к брачным узам. Дело в том, что на Джоунса надежды не было. Однажды он сказал: «Я ничем тебя по связываю, Лиззи. У меня никого нет, кроме тебя, и мне никто не нужен. Но я никогда не женюсь. Хочу, чтобы ты это знала. Не женюсь но только на тебе, но и вообще…» С тех пор они больше никогда не возвращались к этому разговору.

— Доктор! — Лиззи волновалась. — Доктор! Я вовсе не больна!

Барнс не скрыл изумления. Он решил, что чего-то не понял.

— Не больны? Зачем же я приехал?

— Вот, — произнесла Лиззи и положила на полированную поверхность стола бумажную трубочку.

Барнс развернул ее и вслух прочел:

— «Час пробил. Встреть его как полагается… — Поднес записку ближе к глазам и закончил: — Прощай, если можешь!»

Лиззи с ужасом смотрела на доктора. Он спохватился: записку не следовало читать вслух.

— Чепуха! Просто дружеская чепуха!

Барнс хотел казаться веселым. Веселье получилось грустным. «Что-то вроде юмора висельника», — мелькнуло у него. Он машинально положил записку в карман. Лиззи остановила его:

— Нет, нет! Записку вы должны вернуть! Во что бы то ни стало!

— Понимаю. — Он протянул ей клочок бумаги.

«Итак, жизнь заканчивается. Я часто грешил, думая: зачем эта бессмысленная жизнь? Когда она есть, вроде и ни к чему. Когда же ее отнимают, отнимают с гарантией, только тогда понимаешь, что это за штука — жизнь».

Когда Элеонора открыла глаза, светило солнце. Ночной разговор казался до смешного нереальным. Опа выскользнула из-под одеяла, подошла к окну и на подоконнике увидела горку пепла и потушенную сигарету. Опа и не помнила, чтобы незнакомец курил. Вчера вечером окурка тоже но было. Войдя в помор, она сразу же отметила, что он идеально прибран.

Элеонора расплатилась и вышла на улицу. Нигде не было ни одного грузовика. Она подошла к машипо, достала из сумочки ключ и увидела, что передняя дверь но заперта. Элеонора потянула ручку на себя, дворь открылась. На переднем сидоньо миссис Уайтлоу увидела глянцевую карточку, на которой типографским способом было отпечатано: «Счастливого пути!»

Ночного визитера им показалось мало. Они дали понять? залезть в машину для нас пустяки. Оставив карточку, они показали, что достаточно галантны. Нет, дело но в галантности. Они хотели отмежеваться от банальной уголовщины. Желание это было высказано и незнакомцем. Опи прямо заявляли: мы не обычная уголовная клиентура, к которой вы привыкли, мы совсем другие, и возможности у нас другие; а раз так, поймите — наши предупреждения но пустая угроза.

Дорога ровной лентой тянулась до горизонта. Встречные машины попадались редко. Вчерашний зной сменился приятной прохладой. Даже но дребезжала какая-то железяка в багажнике. «Действительно, у них неограниченные возможности. Пожелали счастливого пути — и вот, пожалуйста, все как по заказу: дорога, погода, машина…»

Дома Элеонора, быстро пришла в себя. Происшедшее все-таки не походило на реальность, реальность же казалась обнадеживающей. У нее чудная девочка. Чудная. Она так считает не потому, что это ео дочь. Нет. Просто удивительный ребенок. Ничего тут не поделаешь. Что, например, сказала Нэнси, стоило Элеоноре переступить порог? Она сказала:

— Мамуля! Неважно чувствуешь себя? У тебямешкипод глазами. К тому же грязная голова. Признавайся, давно не мыла голову? Когда у тебя чистые волосы — зрелище ух! — Девочка прильнула к Элеоноре. — Может, тебе постричься? Сейчас никто по носит длинные волосы. А мне нравится. Когда я вырасту, конгресс примет законопроект: запретить

женщинам носить короткие волосы. Пускай у мужчин будут хоть какие-то радости в жизни.

Надо же! Она сама, конечно, разработает законопроект! И проведет через конгресс! Ничего не поделаешь, дочь юриста. Не отец юрист — мать. Девочка впитала юриспруденцию еще в утробе. Джерри где-то пьянствовал с друзьями, а Элеонора сидела и зубрила, зубрила до умопомрачения. Один профессор сказал: «Напрасно стараетесь. Не тратьте времени зря. Лучше заведите себе любовника. — Возможно, оы имел в виду себя; возможно, искренне заблуждался. — Красивые женщины неспособны концентрироваться на чем-то, кроме любви». Почему же неспособны? Женщины вообще способны на все, на что способны мужчины. А вот способны ли мужчины на все, на что способны женщины, — это еще вопрос. Сколько вечеров она просидела над книгами.