Часовая башня

— Я живу здесь рядом. Вон, в том доме, — указал рукой Павел, будто всё ещё верил; тем самым может повлиять на происходящее, найдёт поддержку у этого лысеющего бывшего спортсмена, неизвестно чем занимавшегося за углом сносимого здания.

— Вот и иди к себе домой. Не мешай работать.

— Работать!? Вы же сносите мой город!

— Сношу. И, что с того? Я хозяин экскаватора, и мне плевать, чей это город. Должен отработать деньги, что заплатили.

— Покажите документы на снос, — попросила Инга, — она не верила ещё в то, что такое возможно, надеясь на какую-то ошибку, что могла произойти.

— Послушай гражданочка, иди отсюда, пока жива. А то ведь я и подмогу могу попросить. И другана своего забери.

— Пойдём отсюда. Мы ничего не сможем сделать, кроме, как поднять шум в интернете, — взял за руку супругу Павел. Уже имел дело с подобным в 90-ые. Не хотел искушать судьбу дважды. После той истории с треснувшим коттеджем видел глубину «патриотизма» с полуслова.

На следующий день вокруг одинокого экскаватора собрались журналисты различных изданий, среди которых были и Финские. Также приехало и телевидение. Но вскоре все были разогнаны внезапно появившейся патриотически настроенной шпаной. Одетые в спортивные, выполненные в цветах триколора костюмы, с определяющей принадлежность к великой стране, красующимся на их спинах названием, но уже с битами в руках, встали на её защиту.

Не подготовленным к такому повороту дел представителям средств массовой информации пришлось поспешно ретироваться, во избежание травмирования со стороны агрессивной общественности.

Лишь только благодаря быстро и широко распространённой информации о сносе квартала не только на территории России, но и в граничащих с ней, снос был приостановлен.

Ненавидящая беспорядок, а вместе с ним и сам город, администрация вынуждена была оставить «реставрационные» работы недоделанными.

Пожаловался о произошедшем в старом городе дочери, позвонив ей. Теперь редко виделись.

— Все мои друзья ушли из проектирования. Сначала из государственного, затем из частного, основав свои мелкие конторки. И теперь влачат своё существование от заказа к заказу, фильтруя сумасшедших, стараясь иметь дело с людьми, обладающими стойкой психикой.

Но те, кто ею обладает, как правило покинули страну, чтобы к старости остаться в своём уме.

Многие, в основной умеющий созидать, бегут из России. На их место тут же приходят разрушители, как я их называю.

— То, о чём ты говоришь, касается всех видов не только творчества, но и любого созидания, будь то наука, промышленность, или…

— Папа, можешь даже не перечислять. Эффективные менеджеры, одним словом берут эффектом. И он заключается в том, чтоб добившись сиюминутных результатов, получить признание у высшего руководства.

— Думаю, именно поэтому и снесен целый квартал в старом городе. Так проще доказать свою компетентность. Не тратя время на реставрацию, а создав муляж, заполнив его современными планировками. Именно здесь, на образовавшемся пустыре теперь важнее не старина, а новое видение, — говоря об этом, невольно подумал; как же схожи между собой те времена, когда ломается прежнее. Но, может ничего не рушится, а создаётся видимость, чтоб заморочить голову. На самом деле ведётся смена образа, скрытого от нас непосвящённых людей на иной, основанный на полном забвении старого. Создаётся новая история, но уже не для России, как при Петре, а людей, всё ещё населяющих её земли. Да, и, впрочем, всю планету.

И в ней нет ни истинных побед, ни поражений. Всё сплошная, сладкая, патриотическая ложь. Впрочем, как и прежде, с той лишь разницей, что создаётся теперь не руками иноземцев, но под их дудку.

Перенасыщенность страны новомодными местными менеджерами, на самом деле берёт корни в Петровские времена. Но, тогда таковые назывались иноземцами.

Теперь понимал почему, ни мэр, ни губернатор, не способны решать проблемы города, скорее наоборот, способствуя его скорому разрушению.

— Слава Богу, маме не довелось увидеть, как был снесён квартал в старом городе. Теперь так и будем наблюдать его на две трети в руинах, — стоя на балконе с чашкой кофе, произнёс Павел в сторону Инги, сидя в комнате даже не хотела теперь выглядывать в окно, вид из которого напоминал чем-то 44-ый год.

— Такого безразличия со стороны горожан к своему городу я ещё никогда не видела.

— Как ты думаешь, в чём заключается его причина?

— В рабской психологии.

— Нет Инга. Думаю, в другом.

— В чём же?

— В том, что в городе нет коренных жителей. Все приезжие. И, только сейчас появились те, кто считается Выборгцами в четвёртом поколении. Этот город не имеет своего населения.

— Но и мы — не коренные Выборгцы. Впрочем, всё время забываю про тебя. Никогда не ассоциировался с европейцем.

— Я прежде всего говорил о разрыве преемственности поколений целых поселений. Мы же всего лишь одна семья, а знаем больше, чем те, пришедшие из глубин Советского союза.

— Возможно, как архитекторы, и благодаря твоим предкам.

— Город, будто наказан Богом за то, что в своё время так и не смог отстоять своей независимости.

— Разве плохо боролись за неё Финны?