Чужая жизнь

Навещали с работы, купили мне вскидку мобильный телефон с функцией голосового управления.

– Сири, позвони тому-то, включи то-то…. Например, телевизор, какие-то электронные приборы. Это умные мужья моих медицинских подруг сделали. Соседка, конечно, дай бог ей здоровья, помогала. Приносила покупки из магазина, заходила каждый день.

Но у всех свои заботы, своя жизнь, все это стало реже и реже.

Потом вот эта история с включенной плитой. Заходит соседка, а у меня в конфорке огонь не горит и газом пахнет. Ну, она вызвала домоуправление, они связались с собесом.

Я, признаться, об этом как-то не думала. Слово-то какое-то страшное, да и что они могут?

Ну, написала заявление. Сначала почти месяц приходила одна и та же женщина. Так, через день, я давала деньги, она по моему списку приносила продукты, несколько раз приготовила обед дня на три – четыре и самое главное разложила таблетки – чтобы я смогла сама их пить.

Неплохая женщина, а сама призналась, что на этой работе пересиживает, до настоящего хорошего трудоустройства, потому что платят в собесе мало.

Потом она, видимо, устроилась, и стали раз-два в неделю приходить какие-то случайные люди. В основном молодые, только что из школы. Тоже, видимо, пересиживали до института. Я их не интересовала. Или интересовала, но в другом плане.

Например, одна девушка как-то говорит:

– Дина Николаевна, можно я со своим парнем приду?

– Да, приходи,– говорю, – веселей будет посидеть часик. Они меня оставили на кухне и заперлись в спальне. За этот часик я таких ахов и вскриков наслушалась из комнаты, что хоть сама к ним присоединяйся!

Потом старушки начали приходить. В основном дремали на диване и выражали большое недовольство, если я о чем-нибудь просила.

Потом неделями никто не приходил. Я звонила, мне отвечала заведующая собесом. Молодая по голосу женщина. Очень внимательно интересовалась моей жизнью, моей болезнью и родственниками.

Повздыхала, что им отпускают мало денег за инвалидами ухаживать.

– Единственно, – говорит, – какой я вижу выход, попытаться устроить вас под стационарный присмотр и обслуживание – в дом инвалидов.

Я, естественно, этого слова испугалась, но она успокоила, – Но знаете, – говорит, -это как санаторий, в котором тебя кормят, есть медицинское обслуживание, вообще тебе не нужно ни о чем беспокоиться.

– А жить я там буду отдельно? – спрашиваю.

– Нет, комнаты общие, по три – четыре человека.

– А отдельных нет?

– Отдельные,– говорит, – только в частных домах инвалидов. Но там дорого – тридцать, а то и сорок тысяч в месяц.

Ну, куда, мне такое, у меня вся пенсия десять тысяч!

За тридцать-то тысяч, а то и за двадцать, я бы себе и дома нашла сиделку – утром приходит – вечером уходит! Хотя бы из наших медсестер, вышедших на пенсию.

Ну, вот, я и здесь.

… Дина закончила. Сидеть на холодной, едва очищенной от снега скамейки было неприятно, и Андрей даже обрадовался, что можно встать.

– Давайте пройдем, – предложила Дина, и доверчиво взяла его под руку.

– Вы разрешаете? – спросила она, – одна я боюсь ходить. Могу поскользнуться, упасть.

– Да, конечно! – Андрей прижал ее локоть к себе, чтобы прочнее держать, – А что, домой вы совсем не ходите?

– Нет, мне два года нельзя там появляться.

– Почему?

– Да у нас с начальницей собеса такой договор, – она меня устраивает сюда, а я в качестве благодарности сдаю свою квартиру ее дочке с ребенком. Бесплатно, конечно, через два года будет сдан дом, в котором они купили квартиру по ипотеки. Поэтому с деньгами у них сейчас очень трудно. А дочь одна без мужа.

Дина Николаевна продолжала рассказывать о начальнице совбеза, о том, как трудно устроить инвалида в такие учреждения, о том, что инвалидов много, а домов на весь город всего пять, и очередь сюда длится годами…

Но Андрей ее почти не слышал. Перед глазами его стоял небритый мужик в майке, настежь раскрывший дверь. Как-то не был он похож на мать-одиночку, обзаведшуюся ребенком и ипотекой.

Да и кто бы дал ипотеку неработающей женщине?!

Что-то тревожное мелькнуло в его душе.

– В общем, Вы как в тюрьме? – спросил он.

– Ну, не в тюрьме, конечно, главное, что не надо думать о быте! Но неприятно, конечно, жить в общежитии. Да и контингент тут… – она замолчала.

– А зачем вы меня нашли? – спросила она.

– Мама просила, – сказал он. И сознался:

– Я не знаю, чем могу вам помочь.

– Ничем, – резко ответила Дина, – я ведь и не прошу.

– Разрешите, я иногда буду вас навещать, – спросил Андрей – Видимо, мама и имела ввиду хотя бы это,

…Возвращаясь из инвалидного дома по грязной от мокрого снега дороге, Андрей вдруг подумал, что он не подозревал, что вот здесь, в этом городе, вдали от улиц освещенных огнями торговых центров, ресторанов, кафе, где за уютными столиками сидят счастливые люди, обсуждающие какие-то свои проблемы, существует и другой, никому неведомый мир искалеченных людей, живущих совсем другими проблемами и тоскливо ожидающих только одного – окончания своего существования.

Он в очередной раз ругнул себя за то, что нырнул в эту пропасть, залез в чужую жизнь, о чем его никто не просил.