Дело о девственнице-бродяжке

— Хорошо, — согласился, наконец, Эдисон. — Можно начать и с этого. Это было в прошлый вторник, примерно, часов в девять вечера. Я ехал домой из пригорода. Когда я увидел ее, она стояла на обочине автострады с небольшой дорожной сумкой в руках. Она не голосовала, но было видно, что она хочет, чтобы ее подвезли.

— И вы остановились?

— Сначала нет. Обычно я не подвожу незнакомых. Я проехал мимо, но тут увидел, какая она юная и хорошенькая, и я решил, что не могу оставить ее в таком месте, где какой-нибудь сомнительный тип может подобрать ее и воспользоваться моментом… Потому я затормозил и подъехал к ней задним ходом.

— Она оценила ваш поступок?

— Да, начала благодарить, — заявил Эдисон.

— Что было дальше? — спросил Мейсон.

— Когда сажаешь в машину такую молодую и красивую девушку, обязательно завязывается разговор и…

— Не отвлекайтесь на мелочи, — попросил Мейсон.

— Сперва девушка была несколько скованной. Но потом это прошло. Я сказал, что я ей в отцы гожусь…

— Это точно, — заметил Мейсон.

— Что?

— Ничего, продолжайте.

— Вскоре она прониклась ко мне доверием и рассказала свою историю. У нее очень добрая мама, она ее очень любит. Но девушка просто устала от скуки маленького городка, где она жила. Ей казалось, что она никогда не вырвется из рутины провинциальной жизни.

— О чем еще она говорила? — спросил Мейсон.

— Ее отец умер. Мать содержит небольшой ресторанчик в Индиане, скорее закусочную. До Индианаполиса от них было не менее пятидесяти миль, так что всякие там кинотеатры и дискотеки далеко. Она говорила, что накрывала столы, мыла посуду, в общем, помогала матери. Такая монотонная жизнь ее ужасно удручала. Все интересные парни покинули это место, перебрались в крупные города, где больше возможностей, а у оставшихся не было ни воображения, ни души, ни страстей.

— Вероника, несомненно, произвела на вас глубокое впечатление?

— С чего вы это решили, мистер Мейсон? — обиделся Эдисон.

— Потому что вы запомнили ее слова: «Ни души, ни страстей».

Эдисон промолчал.

— Сколько ей лет? — спросил Мейсон.

— Восемнадцать.

— Это точно?

— Откуда мне знать? Я только предполагаю.

— Вы, может, видели ее водительские права.

— Нет. Черт возьми, Мейсон, я не могу так запросто определить возраст женщины. Ей могло быть от шестнадцати до двадцати пяти.

— Хорошо, — согласился Мейсон. — И что было потом?

— Она призналась мне, что решила выйти в мир… Решила сама найти свое место, устроиться на работу и стать независимой. А уже устроившись, написать письмо матери и все в нем рассказать.

— Она не упоминала имени своей матери?

— Она не так уж и много успела мне рассказать. Понимаете, мы ехали недолго, около двадцати миль, я больше думал о том, как ей помочь, чтобы она не пропала в большом городе.

— Она что, просила о помощи?

— Она сказала, что денег у нее немного и что никаких конкретных планов у нее нет. Понимаете, Мейсон, это просто потрясло меня. Я испугался. Сами представьте, молоденькая девушка приезжает в чужой город и не знает, где она проведет ночь, денег нет, знакомых в городе нет…

— И вы дали ей денег?

— Дело не в этом, — сказал Эдисон. — Нужно было найти комнату в приличном отеле. Вы понимаете, теперь не так просто зайти в отель и получить номер. Во-первых, отели очень неохотно пускают одиноких молодых женщин, когда о них ничего не известно. И, во-вторых, отели переполнены. Получить приличный номер невозможно.

— И что вы сделали?

— Я позвонил своему другу, управляющему отелем «Роквей». Сказал, что нужно найти комнату для молодой женщины, Вероники Дейл, и что хочу, чтобы все было, как следует. Он заверил меня, что лично проследит, чтобы она не испытывала неудобств. Разумеется, я сказал, что ручаюсь за нее.

— И что потом?

— Я довез ее до «Роквея» и убедился, что она зарегистрировалась и получила ключ. Понимаете, Мейсон, в большинстве этих отелей всегда найдутся одни-два свободных номера. Их держат на всякий непредвиденный случай.

— И что дальше?

— Дальше я с чистой совестью поехал домой, так как сделал все, что мог.

— А потом узнали, что она арестована за бродяжничество?

— Да.

— Как это произошло?

— Утром мне позвонила надзирательница из тюрьмы, сказала, что Вероника попала в тюрьму, но не захотела будить меня звонком среди ночи. Представьте только, прелестная девушка провела ночь в тюрьме только потому, что из деликатности…

— А как она узнала, кто вы и ваш адрес и телефон? Вы дали ей свою визитную карточку?

— Нет, не давал. Мне обидно сознаться, но тем не менее считается, что человек такого положения, как я, должен быть достаточно осторожным. Но она могла увидеть мои координаты на карточке на лобовом стекле автомобиля.

— Когда вы узнали о ее аресте?

— Непосредственно перед тем, как позвонить вам.

— Понятно, — заключил Мейсон. — И стало быть, вы ее с той поры не видели.

— Как же не видел? Я ведь взял ее на работу. Как только вы сообщили мне, что она вернулась в отель, я сразу же позвонил ей.

— Вы мне не сказали об этом…

— Так я вообще больше не говорил с вами.

— Я имею в виду ваше намерение взять ее на работу, — пояснил адвокат.