Девчата

В конторе лесопункта перед окошком кассы выстроилась очередь – нельзя сказать, чтоб длинная, но и не такая уж короткая, – в общем, как раз такая, когда наиболее нетерпеливые норовят получить зарплату без очереди. Лесорубы один за другим подходили к окошку и расписывались в ведомости сочащейся чернилами ручкой. Два раза в месяц неисправный канцелярский инструмент этот метил в поселке поголовно всех лесорубов. Валяйся ручка на земле – никто и не нагнулся бы поднять ее, а вот недоверчивый кассир приковал это подотчетное имущество к косяку своего окошка толстым электрошнуром, способным удержать на привязи и слона.

В трех шагах от окошка за маленьким колченогим столиком по-семейному обосновались Катя с Сашкой. Катя продавала билеты денежно-вещевой лотереи, а верный Сашка помогал ей и время от времени покрикивал угрожающим голосом:

– Кому «Волгу»?.. Мотоцикл кому?.. А вот «Волга»!..

Чуть ли не впервые в жизни Илья честно стоял в очереди и все поглядывал на входную дверь, поджидая Тосю, которая вот-вот должна была прийти получать невеликий свой заработок. Если б его воля, Илья поднял бы Тосину зарплату до тысячи рублей… Даже до десяти тысяч – пускай тратит себе на здоровье.

Со знакомым скрипом приоткрылась дверь коммутатора, и в коридор выглянула Анфиса. Илья встретился с ней глазами и поспешно отвернулся. Посмеиваясь, Анфиса подошла к Илье и стала впереди него.

– Вечно без очереди норовят! – возмутилась пожилая Гавриловна, работающая судомойкой в столовой.– Тут с ревматизмом и то стоишь!

– Занимала она… –не очень уверенно сказал Илья. В контору бочком вошел Ксан Ксаныч и направился было к Наде, стоящей невдалеке от окошка, но когда на Анфису ополчилась языкастая Гавриловна, он поспешно юркнул в хвост очереди, убоявшись скандала. Надя приглашающе замахала ему, но Ксан Ксаныч только руками развел, показывая, что уж лучше он честно выстоит свою очередь, а то крику не оберешься.

Анфиса с Ильей шаг за шагом продвигались к кассе. Они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга, как совсем чужие, случайно встретившиеся в очереди люди. Вот они достигли заветного окошка. Расписались в ведомости, как и все до них, перепачкались чернилами – осторожная Анфиса поменьше, а Илья побольше. Получили деньги – Анфиса тощую пачечку, а Илья целый кирпич, стянутый полосатым банковским пояском матрасной расцветки, – и отошли от кассы.

– Я уж думала, ты меня из очереди вытуришь! – насмешливо сказала Анфиса и кивнула на близкую дверь коммутатора. – Зайдем, совсем ты ко мне дорогу забыл.

– Да все как-то некогда… – буркнул Илья и тут же сам устыдился своей лжи, глянул Анфисе в глаза: – Что ж нам в прятки играть? Небось и сама знаешь?

Анфиса наклонила голову, подтверждая, что добрые люди рассказали ей, как в последние дни он увивается вокруг поварихи и, по слухам, ничего не может от нее добиться.

– Слышала, Тоська из тебя веревки вьет? Илья смутился, вяло запротестовал:

– Так уж и веревки?

– Даже канаты! Со стороны, Илюша, виднее. Я одного не пойму: ты все еще споришь на нее или теперь уж всерьез?

– Я и сам толком не разберу! – признался Илья.– Как-то перепуталось все…

Он поймал себя на мысли, что хорошо было бы поговорить о Тосе с каким-нибудь опытным, дружески расположенным к нему человеком: выложить все свои недоумения, посоветоваться, как вести себя дальше. Но открыться насмешнице и зубоскалке Анфисе – значило попросту предать то хрупкое, не до конца ясное, но уже чем-то непривычно святое для Ильи, что с каждым днем все крепче и крепче привязывало его к Тосе.

– И… нравится тебе такая жизнь? – с искренним любопытством спросила Анфиса, и в голосе ее прозвучала зависть – не зависть, а так, проснувшееся вдруг желание и самой испытать то неведомое, что чувствовал сейчас Илья.

В ответ Илья лишь руками развел, как бы говоря: «А что поделаешь?»

– Прямо подменила тебя Тоська! – удивилась Анфиса.– Был парень как парень, а теперь монах какой-то!.. И зачем тебе сдалась эта любовь? Ну, зачем? Вбил себе в голову!

– Да нету у меня никакой любви, и чего ты все выдумываешь?! – рьяно запротестовал Илья, готовый на все, лишь бы оградить и Тосю и свое – пока без названия – чувство к ней от наскоков ехидной Анфисы. – Просто любопытная девчонка, я еще таких не встречал…

– Вот-вот, Илюша, с этого все и начинается!

Анфиса сочувствующими глазами глянула на непонятного ей сейчас Илью и поспешно отвернулась, чтобы не расхохотаться над его покорным видом.

– Ты не смейся! – угрожающе предупредил Илья.

– Прости, Илюша, но все-таки смешно, – мягко, как говорят с больными, сказала Анфиса. – Ты и Тоська – это ж надо вообразить! Такое учудил – на голову не наденешь!

– Ты Тосю не трогай! – запальчиво посоветовал Илья.

Анфиса-шутливо вздела руки:

– Не буду, не буду! Но ведь сам же говорил: «Недомерок»… Или мне тогда послышалось?

Илья тяжело переступил с ноги на ногу:

– Я тогда как слепой был…

– Вот теперь все понятно, – живо подхватила Анфиса.– Сослепу ты и ко мне на коммутатор хаживал!

– Да я вовсе не о тебе! – выпалил Илья, удивляясь, как трудно говорить ему сегодня с Анфисой.