Девчата

– Посмотрим, чем нас сегодня порадуют! – загадал Филя, подставляя миску.

Он хлебнул щей и тут же выплеснул их на снег. И другие лесорубы выплеснули. Сегодняшняя парующая капуста встретилась на снегу со вчерашней замерзшей.

– Опять двадцать пять!

– Тосю назад давайте!

– Только продукты переводит!

– Тоську-у!..

Гавриловна оправдывалась, размахивая поваренной книгой:

– Ничего вы не понимаете! Я по всем правилам варила, как в книге написано: и капусту крупно крошила, и морковку звездочкой резала!

– Вот у вас и получилась морковка с капустой, а у Тоси настоящие щи были, – сказала Вера.

– Это все Сашка с Илюхой надумали, за процентом погнались! – крикнула Катя. – Вернуть надо Кислицу!

Наиболее дальновидные лесорубы вынули из сумок бутылки с молоком. Сашка шепнул Илье:

– Обмишурились мы с тобой.

– Кто ж знал, что она такая незаменимая?

Илья с невольным почтеньем покосился на Тосю, и та вдруг показалась ему красивей, чем он привык считать.

– Ничего, есть можно, – покривила Тося душой, зажмурилась и проглотила ложку щей.

– Да брось ты, Тоська, благородство показывать! – налетела на нее Катя.

Мерзлявый подошел к мастеру Чуркину и, барабаня ложкой по столу, запел ему в лицо:

Подавай расчет, хозяин, Мне работа не мила.., Чуркин пробормотал:

– Дела-а… – и по стародавней своей привычке занес было руку, чтобы почесать в затылке, но Филя, подкравшись сзади, перехватил его руку. – Тебе чего?

– Принимай, мастер, меры! Я чегой-то скучный становлюсь, когда в животе у меня пусто!

ДЛЯ ПОЛЬЗЫ ДЕЛА

В кабинете начальника лесопункта за столом сидели Игнат Васильевич и Чуркин. Дементьев стоял у стены и рассматривал схему лесовозных путей. Как всегда, за письменным столом у Игната Васильевича был такой вид, точно он на минуту забежал в кабинет и по ошибке сел на чужое место в ожидании всамделишного начальника.

– И с замужними я говорил, и с девками, – докладывал Чуркин, – никто не хочет в стряпухи идти. Помнишь, после войны отбою не было, а теперь дефицитная стала профессия. И как мы выкрутимся – ума не приложу…

Вошел Илья, таща за собой упирающуюся Тосю. Игнат Васильевич так живо вскочил, будто в кабинет «к нему пожаловал сам председатель совнархоза.

– Вот что, товарищ Кислицына, – бодрым голосом сказал он, услужливо придвигая к Тосе стул, – придется тебе вернуться на кухню.

– И не подумаю! – Тося с непримиримым видом затянула потуже концы платка. – Не имеете такого права!

Игнат Васильевич смущенно крякнул и покосился* на Дементьева. Ему хотелось и Тосю поскорей уломать, и перед новым техноруком выказать себя с лучшей стороны, чтобы тот не думал, будто заехал в такую глушь, где в начальниках лесопункта медведи ходят.

– Да ты погоди, не лезь в бутылку, – попытался урезонить он Тосю. – Ты пойми: тебя, девчонку, сколько народу просит. И товарищи по работе, и все мы… Ты уважь нашу просьбу, девушка, уважь!

– Все равно не пойду, – не сдавалась Тося. – Этак вы все гуртом навалитесь, что от меня останется? Я в газету напишу, грамотная!

– Да постой ты, затараторила… Не захочешь – не пойдешь, никто тебя насильно не заставит. Но ты о нашем лесопункте подумай: вчера из-за этой ерунды с питанием ваш участок недодал четырнадцать кубиков, а сегодня уже двадцать два. Если и дальше таким макаром пойдет, мы из-за тебя весь квартальный план завалим… Где-то люди ждут древесины, а мы им – кукиш с маслом. «Почему?» – спросят. «Да вот Тося Кислицына не хочет вам помочь!» Они дом заложили, а достроить нечем. Дорогу в пустыне тянут, а шпал нехватка. В шахту рабочие спустились уголек рубать, а крепежного лесу нету, и получается у шахтеров сплошной перекур с дремотой… И все из-за тебя!

Тося сникла было под тяжким грузом, взваленным на ее плечи, но тут же рассердилась на себя за то, что так легко клюнула на нехитрую удочку Игната Васильевича.

– Вы меня не агитируйте! Я и сама знаю, куда наш лес идет, стенгазету читаю. И почему я одна в ответе? Что я, крайняя?.. Виновата разве я, что у меня щи получаются? Я ведь ни на каких курсах не училась: просто варю и пробую на вкус, солю в меру и луку для заправки не жалею. Так-то каждый сумеет, были бы продукты.

– А вот Гавриловна не сумела! – живо сказал Игнат Васильевич. – Сама видела. Не прибедняйся, Тося, талант у тебя к этому делу!

Тося криво усмехнулась:

«– Так уж и талант? Скажете тоже!

– Талант, и самый настоящий! – уверил Тосю начальник лесопункта. – Это все равно как Пушкин: берет чистый лист бумаги и пишет увлекательные стихи: «Роняет лес багряный свой убор» или «Одна в глуши лесов сосновых давно, давно ты ждешь меня…»

Игнат Васильевич победоносно покосился на Дементьева. А Тося сперва сильно удивилась тому, что их начальник, оказывается, так хорошо знает Пушкина. Но тут же она припомнила, что оба стиха были о лесе, и решила, что знать такие стихи, наверно, обязаны все руководящие работники лесной промышленности.

– …А я, к примеру, возьму тот же лист, – Игнат Васильевич для наглядности взял со стола чистый лист бумаги и помахал им в воздухе, – и у меня получится: «Та-ра-ра, выезжали трактора»… Ведь так?