Девчата

– Если бы еще по любви, а то встретил одну вертихвостку вроде нашей Анфисы. Так просто, от нечего делать, как мужики говорят: для счету!.. Всю любовь мою он оплевал. А как я его любила, как ему, дура, верила! Сколько ни проживу – никому уже так не поверю… Сейчас я уже отошла немного, а тогда во всех людях разочаровалась, во всем человечестве…

Тося испуганно глянула на Веру и тихо подсказала:

– Вроде всем людишкам ноги подсекли, и такие они паршивые стали, глаза бы на них не смотрели, да?

– А ты откуда знаешь? – удивилась Вера.

– Да уж знаю… – уклончиво ответила Тося, гордясь тем, что и она переживала такие же взрослые чувства, как замужняя Вера-заочница. – Ну, а ирод твой как? Небось сразу слезу пустил: испытай меня, я хороший?

Вера озадаченно покосилась на Тосю, словно заподозрила вдруг, что та подслушала последний ее разговор с мужем.

– Что-то такое говорил…

– Все они так говорят! – умудренно сказала Тося. – Натворят разных безобразий, а прищемишь им хвост – сразу заюлят: «Ты красивая, ты красивая!» А раньше почему-то одни недостатки видели. Терпеть таких не могу!

Тося сердито глянула на дверь, точно ожидала, что к ним в комнату пожалует сейчас человек, натворивший безобразий и упорно не замечавший прежде ее красоту.

Вера закончила свою исповедь:

– Нарочно подальше уехала, с корнем хотела вырвать его, да вот не получается. И забывать не забываю, и простить не могу…

– Да-а, и тебе нелегко, – великодушно признала Тося – Правильно сделала, что бросила своего ирода. А что ж он пишет и пишет? Ни стыда у человека, ни совести!

– Не знаю, я же ни одного письма не прочла.

Вера украдкой посмотрела на печку. Письмо давно уже сгорело, но пепел не распался и сохранил форму конверта. Тося проследила за Вериным взглядом и ужаснулась:

– О, Верка! Да не поддавайся ты ему!..-Она помялась и спросила как равная равную: – А во сне ты своего видишь?

– Изредка…

– Редко – это еще ничего… – авторитетно сказала Тося. – А мой взял моду: каждую ночь снится! Вот только вчера у него выходной был, а сегодня опять приснился: будто плывем мы на пароходе… Зима кругом, а ему пароходы подавай, вот ирод! Я уж и подушку второй месяц не переворачиваю, а он все снится и снится… Никакого самолюбия у человека!

– Эк тебя занесло! – изумилась Вера и на миг даже позабыла свои горести. – Ведь ты же сама во сне его видишь!

– Ну да, я ж и говорю… – пробормотала Тося и вдруг догадалась: – А-а… Ты считаешь, раз я во сне его вижу, значит, я и виноватая?

Щадя молодую Тосину любовь, Вера предположила:

– Должно быть, думаешь ты о нем много.

– Вот уж неправда! – рьяно запротестовала Тося. – Нисколечко я о нем не думаю! Встречу – чуть подумаю…– Тося показала кончик мизинца – …И все… Тут другое… – Она зажмурилась и призналась: – Сдается мне, вроде я его… это самое, жалею… – Тося виновато взглянула на Веру и снова машинально показала кончик пальца. – Презираю, ненавижу и… жалею, вот оно, женское сердце!

В Тосином голосе зазвучало великое презрение к себе самой, к своему непостоянству и позорной слабости.

– И до чего же я нашу бабью породу ненавижу – нет слов-выражения! Медом нас не корми, а дай пожалеть какого-нибудь ирода! Да-а… Много еще в нас пережитков сидит! Тося выпрямилась и бодро сказала: – Но ничего! Ты, Верка, как хочешь, а я своего никогда не прощу. Ни-ко-гда! Всю свою бабью породу переверну, а не дам жалости ходу! Давай вместе, а? Будем помогать друг дружке: ты дрогнешь – я к тебе на подмогу, а я… слабинку дам – ты ко мне спеши… Коллективно мы с тобой со всеми иродами Справимся! А в одиночку трудно… – сокрушенно пожаловалась Тося, шмыгнув носом – Так и лезут в душу, так и лезут!.. Договорились? Вера не успела ответить. Весело напевая, в комнату вбежала Катя.

– Носит тебя нелегкая!.. – проворчала Тося. Катя стащила с головы зимний платок.

– Девы, теплынь на улице, прямо весна! Там такое гулянье развернулось… А вы чего тут секретничаете?

– Тебе не понять, – строго сказала Тося.

– Это почему же? – обиделась Катя. – Кажется, не глупей тебя!

Тося пожала плечами:

– Ум тут ни при чем… Счастливая ты, Катька, а счастье глаза застит.

Вера удивленно покосилась на Тосю, недоумевая, когда та успела повзрослеть. А Катя сменила теплый платок на легкую косыночку и пошла было к двери. Тося требовательно окликнула ее:

– А ну подойти! .

Катя послушно подошла к подругам. Тося бесцеремонно стащила с Катиной счастливой головы простенькую косынку, открыла шкаф, который после щедрой смазки Ксан Ксаныча больше уже не скрипел, покопалась там, как в собственном бауле, вытащила на свет божий другую косынку, поярче, и повязала ее Кате.

– Глянет Сашка – и наповал! – Тося подтолкнула Катю к двери, повернулась к безучастной Вере и запоздало спросила: – Мам-Вера, можно?

Вера равнодушно кивнула. Катя взялась за ручку двери и оглянулась на горемычных своих подруг. Рядом с черной бедой, витающей над их головами, собственное простое и безоблачное счастье показалось вдруг ей каким-то грубым, почти неприличным.