Фронт без линии фронта

— Хочу совесть свою очистить, искупить вину перед народом, — говорил он. — Я член организации украинских националистов. Когда на Буковину пришла Советская власть, убежал в Румынию. Возвратился в сорок третьем, но оккупанты украинскую школу закрыли, и я перебрался в Черновцы, в надежде найти работу там. Работы не нашел, но встретился с руководителем окружного украинского националистического провода, и он направил меня в одну из банд Прикарпатья. Выбора не было, и я согласился… С того времени и состою в банде Степана. В сентябре 1944 года, когда в этих горных районах началось наступление Красной Армии, возглавляемая Степаном банда осталась в лесах горного хребта. Ракова, а главарем ее стал житель хутора Тарночки по кличке «Старый», он же — «Черемшина». Сам Степан вместе с другой бандой, возглавляемой Федором, и несколькими своими бандитами перебрался на Подолию, а затем возвратились в горы. Изощряясь в зверствах и творя страшные злодеяния, бандиты не останавливаются ни перед чем во имя одной цели — помешать укреплению Советской власти на Буковине.

Разгром вашими отрядами банд Лугового, Искры, Наливайко и Черноты, которыми руководили немецкие разведчики — обер-лейтенант Мазепа и поручик Кармелюк, окончательно убедили меня, что затее нашей пришел конец. Поверьте, я глубоко разочаровался в этой борьбе и решил помогать вам.

От учителя чекисты узнали настоящие фамилии, адреса и места укрытия бандитов. Особое внимание учитель просил обратить на главарей Старого и Крыгу, руки которых были обагрены кровью многих невинных советских людей.

Чекисты поблагодарили учителя и высказали надежду, что встреча эта не последняя.

Однако учитель не торопился уходить. Переступив с ноги на ногу, он сообщил:

— Прежде чем прийти сюда, я обо всем еще и написал. — При этом учитель выложил на стол несколько исписанных страниц. — Не скрою, думал, арестуете, — смущенно сказал учитель.

— Повинную голову меч не сечет! — ответил на это Новожилов и добавил: — Мы не бандиты — в спину не стреляем.

Когда учитель ушел, Новожилов передал его записи Меняшкину:

— Спрячь, Алексей Иванович, к себе в планшет.

Закурил. Пуская колечки дыма, добавил:

— Приход учителя — событие знаменательное. Теперь недалек тот день, когда и другие бандеровцы убедятся в бесцельности борьбы с Советской властью.

…Оперативное задание было выполнено. Обстановка в горных районах прояснилась. Времени оставалось в обрез. И надо было готовиться в нелегкий и даже опасный обратный путь.

Меняшкин приехал в Путилу на «виллисе». Возвращаться решили той же дорогой втроем.

— Проскочим! — уверенно заявил Меняшкин. — Да и полученные от учителя сведения нужно проверить как следует, а это можно узнать лишь на месте, в Тарночке, поэтому другого пути для нас все равно нет.

…23 сентября в одиннадцать часов дня из ворот райотдела НКВД выехал «виллис». Около столовой машина остановилась: заведующая Путиловским районным отделом здравоохранения Евдокия Степановна Лебедева попросила подвезти ее до Вижницы. Теперь в машине было пятеро: майоры Меняшкин и Новожилов, капитан Большаков, врач Лебедева и шофер Гусько. Вслед за машиной на двух подводах выехали участковый милиционер Георгий Саук и оперативный уполномоченный Путиловского райотдела НКВД Федор Щетенко.

Около скалы Острыва завал не был разобран: в тот день, когда крестьяне вышли расчищать проезд, их разогнали вооруженные бандиты, пригрозив: «Если сунетесь сюда еще раз, на первой же смереке вздернем!»

Чекисты вышли из машины и решили перебраться через завал пешком.

Шофера Гусько послали искать брод.

— Ты с машиной переправляйся через реку и ниже хутора Тарночки жди нас, — наказал Меняшкин и передал планшет с документами. — Береги все это как зеницу ока!

Первым двинулся Новожилов, за ним — Большаков, Лебедева и замыкающим — Меняшкин. Едва успел Новожилов добраться до середины завала, как из лесу щелкнул выстрел. За ним другой… С горы Солодивки раздалась пулеметная очередь.

Неравный бой

— Ложись! — скомандовал Новожилов. И все прижались к камням.

Не успел Гусько вывести машину на левый берег, как из-за кустов орешника в смотровое стекло ударила пуля. Шофер круто повернул вправо, и «виллис», запрыгав по камням, помчался вдоль речки. А пули свистели, рвали железо капота, впивались в скаты. Шофер, спасаясь от губительного огня, снова повернул к реке, но на дороге стояла повозка. Объезжая ее, машина наскочила на большой камень, и мотор заглох. Гусько схватил планшет, сунул его за пояс и бросился в расщелину…

Около скалы Острыва все еще звенело и гудело. Захлебываясь, с горы Солодивки без умолку строчили два пулемета. Им вторила частая дробь автоматов. Злобные пули заставляли чекистов плотнее прижиматься к холодным камням. Новожилов с Большаковым очутились по одну сторону завала, Меняшкин — по другую, а безоружная Лебедева — где-то посередине.

Минут через пятнадцать стрельба прекратилась. Новожилов и Большаков подползли ближе к скале.