Гамбит Тэкеши-Они (СИ)

Тем временем Лера билась в конвульсиях. Её тело извивалось на полу, и даже мощные руки Хизеши не могли сдержать её резких ломаных движений. Изо рта девушки шла пена как при эпилептическом припадке, и бугай с ужасом смотрел на неё, не зная, что предпринять. В какой-то миг ему пришло в голову, что в Леру вселился Они, и лишь усилием воли он заставил себя не выпускать её. Отвращение смешивалось со страхом и растерянностью – таких чувств Хизеши не испытывал даже на поле боя, под шквальным огнём.

Лера видела сгущающийся мрак. Тени тянулись к ней, словно щупальца, обвивали руки и ноги, откуда-то доносился торжествующий каркающий хохот, а вдалекеслышался звук хлопающих крыльев.

Боль быстро охватывала тело Леры. Девушка не могла пошевелиться: её мышцы сокращались совершенно произвольно. Кости ломило, словно они готовились взорваться изнутри. Изо рта ведьмы вырвался душераздирающий вопль ужаса и отчаяния, во все стороны полетели хлопья пены.

Это заставило Хизеши очнуться от оцепенения, которое вызвал у него припадок Леры. Поднявшись на ноги, он с рычанием бросился на колдуна и, словно заправский регбист, опрокинул старика вместе с креслом навзничь. Затрещали старческие кости, но маг не отреагировал – он был полностью погружён в Кава-Мидзу и не чувствовал боль.

Хизеши вскочил и легко поднял тело колдуна над головой, чтобы швырнуть об пол, но передумал и вместо этого резко опустил его на согнутое колено. На этот раз хрустнул позвоночник, и в тот же миг старик открыл глаза. На секунду в них застыло изумление, а затем они остановились.

– Кажись, всё! – объявил Хизеши, оттянув на тонкой морщинистой шее шарф и приложив два пальца к дряблой коже. – Окочурился.

Аяко, застонав, открыла глаза. Из прокушенной губы стекала струйка крови.

– Точно всё? – спросила она хрипло.

– Да, сдох! – удовлетворённо констатировал Хизеши. – Голыми руками замочил! Никаких ваших волшебных штучек не понадобилось.

– Молодец, – без энтузиазма похвалила Аяко. – Не уверена, что справилась бы с ним сама.

– Да ладно, не прибедняйся, – махнул рукой Хизеши.

– Я серьёзно, – покачала головой Аяко. – Очень сильный колдун.

– А так и не скажешь, – хмыкнул Хизеши. – Внешне-то чистый сморчок.

Он помог девушке подняться.

– Ты в норме?

– Жить буду.

Хизеши вдруг нахмурился и резко развернулся.

– Чёрт! – выкрикнул он, бросаясь к Лере. – Я и забыл совсем!

– Пусти! – Аяко подскочила к девушке, сбросив оцепенение. – Не мешай!

Оттолкнув бугая, она положила руки на Леру и принялась поспешно читать заклинание.

– Что с ней? – спросил Хизеши. – Одержимость? Или эпилепсия?

Покачиваясь, подошёл Риота, опустился рядом на корточки. Вид у него был бледный. Маг едва сдерживал тошноту: старый колдун изрядно потрепал его.

– Не части! – прохрипел он, обращаясь к Аяко. – Ты только что оттуда – побереги себя.

– Что ж, мне бросить её подыхать?! – резко ответила ведьма, закрывая глаза.

– Смотри, Кава-Мидзу этого не любит, – пробормотал с беспокойством Риота.

Ведьма не ответила. Она думала лишь о том, чтобы вытащить с того света умирающую на её глазах девушку. Заклинание, которое применил Мартер, было одним из сильнейших. Он явно намеревался убить блондинку сам – раз уж не прокатил трюк с вызыванием демона.

Мужчины замерли, не спуская с Аяко глаз. Ждали.

Наконец, ведьма убрала с «пациентки» руки и устало отстранилась.

– Ну, что?! – спросил Хизеши. – Вышло?

Ведьма качнула головой.

– На сегодня с меня хватит, – проговорила она.

– Хватит, хватит, – поддержал Риота, помогая ей встать. – Бери эту, – сказал он Хизеши, кивнув на Леру.

Тот молча взвалил блондинку на плечо. Она была словно под наркозом, руки и ноги болтались безвольно, судороги отступили, гримаса боли и ужаса исчезла с милого личика.

– Как мешок с картофаном, – прокомментировал бугай. – А что с этим? – поинтересовался он деловито, указав на тело старика.

– Ничего, – ответила Аяко. – Надеюсь, его душа попадёт к Тэкеши-Оно!

– Можешь не сомневаться! – хмыкнул Риота. – На том свете старый хрыч сполна хлебнёт.

Они вышли в прихожую, затем спустились по лестнице. Хизеши открыл заднюю дверцу машины и уложил Леру на сиденье – рядом с аккуратно и профессионально упакованной в пластиковые стяжки секретаршей и по совместительству горничной теперь уже покойного Карла Иоганновича. Рот у неё был залеплен куском скотча. Девушку они встретили на лестнице, когда она только отошла от двери квартиры с ключами в руках, так что сразу было ясно, что работает она у старика. Амбал её мигом сграбастал и отнёс в машину. Аяко предложила воспользоваться ключами секретарши, но Риота решительно воспротивился, заявив, что вовсе незачем давать старику понять, что девчонка у них.

– Что будем делать с ней? – спросил теперь Хизеши, глядя в распахнутые от ужаса глаза пленницы.

– Решим, – ответил Риота, устраивая Аяко на переднем сиденье.

Сам он влез назад, потеснив Леру и секретаршу.

– Только без фанатизма, – попросила, поморщившись, Аяко.

– Будь спокойна, – Риота сорвал со рта пленницы кусок скотча и тут же предупредил:

– Не орать!

Девушка судорожно сглотнула. По миловидному личику потекли слёзы.