Гоблин осатаневший

Док остановился у ступенек деревянного трапа, ведущего в очередной колодец, поводил прибором по стенкам и начал осторожно спускаться. Эскорт, выдержав установленную дистанцию, двинулся следом. Спуск завершился длинным коридором, высеченным в гранитном монолите. Освещенный редкими голыми лампочками, новый штрек тянулся в обе стороны, насколько хватал глаз.

Док побрызгал вокруг себя аэрозолем. Открылось бесчисленное множество следов, но Док повернул направо, куда вели самые свежие. Друзья проходили мимо валявшихся на полу или прислоненных к стенам древних орудий труда: кирок с затупленными остриями или сломанными рукоятками, здоровенных кувалд, ломов с расплющенными и заостренными торцами, груд трухлявых лысых веников — все окутанное многовековой пылью. Туннель вывел на широкую гранитную лестницу, круто сбегающую вниз и так же тускло освещенную. С последних высоких ступеней путникам открылся очередной огромный зал.

Калибан резко замедлил шаг, и Пончо с Берни, завороженные открывшимся зрелищем, едва не столкнули его с нижней ступеньки. Красный столбик на шкале детектора немедленно полыхнул охрой, и Док одним сердитым взглядом отогнал зазевавшихся спутников на прежнее расстояние. Тихонько присвистнув, Берни заметил сверху:

— Ба, да здесь состоялось самое настоящее сражение! Покруче Ватерлоо! Впрочем, далеко не вчера.

В глубокой пыли зала следы читались без всяких технических ухищрений. Берни, наблюдая за отчаянными потугами Пончо не расчихаться, едва не подавился беззвучным хохотом.

По залу были разбросаны десятки целых скелетов и великое множество отдельных костей. В пыли валялись ржавые мечи, кинжалы, сдвоенные секиры — за рукоятки некоторых еще цеплялись мертвой хваткой скелеты. Многие черепа пробиты или искрошены, в одном на веки вечные застряло лезвие топора.

— Большинство убитых здесь — гномы, — отметил Калибан. — А также представители раннего вида homo sapiens. Обратите внимание на толщину костей, на массивные надбровные дуги.

Свежий след вел к одному из шести арочных выходов, за ним — после того как Док со всеми предосторожностями преодолел очередной короткий туннель — открылся новый зал, поле еще одной давней битвы. Черепа, скелеты, секиры громоздились здесь апокалиптическими грудами. А на пирамидальном возвышении в центре зала в массивном кресле резного дуба с высоченной спинкой сидел человек.

Калибан с друзьями медленно приблизились.

На богато изукрашенном троне восседал покойник, древняя, очень древняя мумия. Седая грива ниспадала на плечи, пышная борода, закрывая грудь, сбегала ниже колен. Мертвец таращился на незваных гостей стеклянным взглядом выпученных темно-карих глаз.

Голову покойного украшала корона, похожая формой на дурацкий колпак, а иссохшая морщинистая длань сжимала золотой скипетр с шестью огромными бриллиантами на гранях массивного набалдашника.

На ступенях гранитного подножия размещалось великое множество каменных статуэток высотой с фут: коренастые и до невероятия волосатые мужчины, женщины, дети — все лицом к царственной особе. Некоторые скульптуры изображали животных.

— Ну и что нам со всего этого проку, Док? — первым не выдержал Пончо.

Вопрос был явно из риторических, но Калибан все же счел необходимым ответить:

— Толком еще не знаю. Мумия весьма смахивает на самого Ивольди, каким я вам когда-то его описывал. Статуэтки вроде бы символизируют его собственный народец. Но как этот тип на троне окочурился, зачем из него набили чучело — для меня загадка. Все же полагаю нелишним напомнить, что племя Ивольди — это некая карликовая ветвь европеоидов со слабой примесью генов монголоидной расы. Именно это племя положило начало легендам о гномах, кобольдах и троллях. Нет никаких сомнений. Это они отрыли великое множество шахт и катакомб и, если гипотеза моя верна, обитали в Германии и в отдельных местностях Скандинавии вплоть до тысячного года нашей эры, после чего частично повымерли, частично ассимилировались. А Ивольди остался. И немудрено — ведь он один из бессмертной Девятки. Этот замок он соорудил в эпоху средневековья поверх куда более древней твердыни своего народа. Однако мне кажется, что Ивольди вполне мог принимать участие в ее строительстве и на самом раннем этапе.

Этот покойник на троне, — продолжал Док, — по-видимому, король, возможно, даже сын самого Ивольди. Если удастся взять Ивольди живьем, сможем выпытать подробности. Но лично я предпочел бы перерезать ему глотку без всяких церемоний и проволочек. Слишком уж старец опасен, слишком коварен, чтобы позволить ему даже рот раскрыть.