Я люблю время (Сказка-ларец)

— Голодно, владыка.

— Ну жри тогда. Все это — Велимир поленился описывать словами и мысленно очертил границы задания — твое. Голова разинула пасть и врезалась в полупрозрачную морозную стену. Послышался легчайший хруст — это поддался ледяной туман, а голова заурчала… И взвизгнула:

— Она твердая, владыка, больно кусать ее!

— Гм… Ого. Ну, а сейчас?

— Теперь вкусно, владыка!

— Кушай на здоровье. — Велимир пожелал, чтобы одежда, вернее, остатки ее, согрелись и оттаяли — и так и случилось по слову его. Голова хрустела и чавкала довольно проворно, прорывая в тумане тоннели, а начала, согласно повелению Велимира, непосредственно вокруг его тела. За одну минуту голова очистила пространство метра в полтора кубических. Сама же она, в результате интенсивного обжорства, стала походить на футбольный мяч, а не на лицо — вот-вот лопнет. И лопнула! Точнее, развалилась на две головы, каждая из которых с неослабевающей жадностью ринулась дальше объедать ледяной туман. Через минуту та же участь постигла, в свою очередь, обе головы и их стало четыре. Потом три. — Одна из голов, войдя в раж, толстогубой пастью своей подобрала с мерзлой земли корону-браслет, вывалившуюся из разрушенного льдом и морозом свитера, вспыхнула кратким всполохом и даже ойкнуть не успела.

— С тупицами всегда так. Жрать только вот этот туман, понятно?

— Да, владыка, — чавкая, но внятно ответили шесть голов.

Туман не сдавался: на освободившееся пространство тяжело наползали новые клубы… глыбы… волны… — этого лютого морозного нечто, но голов стало двенадцать, потом двадцать четыре, потом сорок восемь, как догадался про себя Велимир, но уже поленился пересчитывать… Головы — несколько сотен их вполне заменили собою тучу, но не сплошную, а комковатую, — посуетились немножко, подбирая последние моли добычи и растаяли разом, никого не поблагодарив за обед из одного блюда.

— Вот и опять солнышко выглянуло из-за тучек — противным голосом громко и нараспев сказал Велимир, глядя на небо сквозь обруч-корону. Пальцы, сдавливающие ободок, все время пытались онеметь, потерять чувствительность, но Велимир не позволял им этого, сил более чем хватало.

— Теперь делегаты от народных масс интересуются скромно, сохраняя достоинства и приличия: 'Где отныне хранить брыкливую фиготинку с человеконенавистническими и к ним приравненными свойствами?' — И это законный вопрос, господа свидетели, ибо свитерок мой истлел, вместе с полупонтовым карманом, а на руке я уже его носить попробовал, спасибо. — Велимир, продолжая держать обруч пальцами левой руки, оглядел себя с головы до ног.

— М-да. Неприглядное зрелище. Некий, прямо скажем, бич бомжущий, а не солидный брокер преуспевающего финансового института! Такого типа и замуж никто не возьмет, не то что на дискотеку… — На Велимире были остатки джинсов на ремне, без обеих штанин, с прорехами, сквозь которые видны были черные трусы в мелкий белый горошек, мятые, но целые, — оп, и тоже рассыпались вместе с ремнем… Рубашка, свисавшая по плечам крупными лохмотьями, носки черные, чисто хлопковые, один спущен по щиколотку, другой истлел по то же место от воздействия тумана. Кроссовки… вроде бы в полном порядке, как ни поразительно. От штанов джинсовых — теперича ни ремня, ни кнопок, ни содержимого. Велимир порадовался за себя, что деньги он держал совсем не там, где простые люди, а под ногтями: когда было надо — совал руку в тот или иной карман и вытаскивал нужное количество купюр или монет, или жетонов для метро. А ключи? Вот что бы не догадаться — так же и ключи хранить, ногтей-то полно? Вон тот серый мусор у ботинка и есть, вероятно, набор ключей. А это что? Ах, ты, мама дорогая! Кирдык служебному мобильному телефону. Велимир почесал обнаженное плечо, размышляя — сумеет ли он своими силами, не обращаясь в сервис-центр, восстановить сим-карту? Да вроде пустяки. Главное — не забыть купить по дороге такое же точно 'железо', взамен безвременно усопшего. Или воссоздать, по крайней мере внешне… Нет, не запарно, но лениться не стоит на ровном месте, да и Филарет почуять может.

Он пнул холмик из пластмассовой трухи, пошаркал подошвой, затирая его в землю.

На прохожих чихать он хотел, никто и не заметит его экстравагантных 'одеяний', но в чем транспортировать сюсенькую короночку с пусеньким камушечком? Прикасаться ко всему этому очень уж не хочется, по крайней мере, сегодня. А придется, здесь же не оставишь. А почему бы, собственно, именно ее именно здесь и не оставить, гори она синим пламенем в геенне огненной! Взять вот так вот — и оставить. Рассказать Филарету, если у того возникнут вопросы, где что лежит, с подробным план-рисунком местности, пусть себе находит и дальше экспериментирует! Да, точно. А если случайный прохожий наткнется, как Светка в свое время, то и в светлый путь: владей, носи.