Иль Аср. Перед закатом

Я не обернулся к ней. Только ощутил, как внутри всколыхнулась ярость. Рывком открыл дверь и не оборачиваясь сказал.

- Ты свободна. Пока иди к себе. Я разберусь.

- Что будет с малышом…Ахмад…она его покалечит!

- Я сказал, что разберусь!

- Ахмад!

Остановился, чувствуя, как дрожит рука, сжимающая ручку двери.

- Я так скучаю по тебе, Ахмад…По нам…

Решительно вышел и хлопнул дверью. Совсем скоро у меня будут хоть какие-то ответы. Самир близок к разгадке. И тогда я буду принимать решения.

Глава 18

Подойдя к комнате Азизы, я ощущаю как внутри меня кипит адский вулкан. Я отталкиваю Азизу в сторону, едва замечая её возмущённые возгласы. Моё внимание полностью сосредоточено на малыше, лежащем в кроватке. Я хочу понять говорят ли мне правду. Говорит ли ОНА правду. Потому что сильнее всего я хочу знать не лжет ли мне эта женщина…

Первый взгляд на ребёнка пронзает меня насквозь, как будто электрический ток прошёл через моё тело. Чувство, будто моё сердце сжимается и становится нечем дышать. В голове вихрем крутятся мысли о сыне Вики, о том малыше, о котором она говорила, что он наш общий. Сколько бы ему было сейчас? Он ведь такой же маленький восемь-девять месяцев сейчас нашему сыну. «Если он мой! Если она не солгала и ребенок мой!»

Я подхожу к кроватке и осторожно беру младенца на руки, прижимаю его к себе и невольно втягиваю его запах. Такой знакомый и в то же время чужой. В этот момент мне кажется, что я окутан чем-то необъяснимо тревожным и нежным. Как будто я прижал к себе этого ребенка и внутри меня вспорхнули птицы.

Но когда я перекладываю ребёнка на пеленальный столик, чтобы снять с него одежду, я обнаруживаю на его теле синяки. На ручках, на ножках, на ягодицах. Вид их вызывает во мне ужас и гнев. Как такое могло случиться? Как могли причинить боль такому беспомощному созданию? Вика сказала правду!

Моё сердце наполняется дикой яростью на Азизу, на себя, на этот безумный мир, который позволяет подобному происходить. Я чувствую, как внутри меня растёт отчаяние и одновременно желание защитить этого малыша от всех бед. Где-то может быть сейчас плачеи мой ребенок и может быть кто-то так же жесток с ним. Поворачиваюсь к Азизе и хватаю ее за горло.

- Как ты смела бить ребенка, тварь? Как смела поднять руку? Ты кто? Ты животное! Нет! Ты хуже животного!

Её глаза расширяются от страха, а руки безуспешно пытаются ослабить мой хватку. Я не просто зол, меня буквально трясет от ярости. Я вспоминаю себя маленького…как издевались надо мной за мои шрамы, за мои странности, за мое молчание долгие годы. Как меня считали умственно отсталым и больным. И доказывать, что я другой пришлось кулаками…а потом и более жестокими методами.

Азиза в панике крутит головой, пытаясь оправдаться.

- Я не била его! Это всё Вика! - кричит она, и её слова вызывают во мне ещё большее возмущение. Я трясу её, приближая её лицо к своему.

- Не ври мне! - шиплю я, и в моих глазах пылает ярость.

- Она злилась на то, что она теперь прислуживает мне…Она ненавидит меня за это! Пощадите, господин! Клянусь Аллахом, я не обижала малыша! Это же мой ребенок…Это Вика! Она должна быть далеко от моего сына! Дайте мне, прошу, другую няню! - она буквально умоляет, и её голос полон отчаяния. Но я ей не верю. Что-то мне не нравится в ее глазах…что-то такое неуловимое. И не только в глазах…Там, в кроватке плачет ребенок, которого я раздел и положил туда, а Азиза не бросается к нему, а доказывает что-то мне.

Отшвырнув Азизу от себя, я стараюсь взять себя в руки.

- Слушай меня внимательно, - я смотрю на нее так, что если бы мог продырявить ее взглядом она бы уже упала замертво, -Если я ещё раз увижу синяк на теле ребёнка, ты сама окажешься вся в синяках. Поняла? А теперь успокой ребенка, любящая мать!

Она бросается к младенцу, но он продолжает истошно кричать и у меня разрывается душа от этого плача.

- Дай сюда.

Отбираю у нее ребенка, прижимая к себе и покачивая. Он очень красивый, глазастый, милый. Я заворачиваю его в одеяльце и выхожу с ним на веранду, покачивая малыша. Он смотрит на меня и прекращает плакать. И в голове снова мысли о том, где теперь наш с Викой ребенок? Возьмет ли его кто-то вот так на руки? А если он действительно погиб? Малыш Азизы затих, я еще какое-то время покачал его и положил в кроватку.

- Если будешь плохо обращаться с ребенком вылетишь из этого дома, а сына у тебя заберут!

Я оставляю Азизу в комнате с её страхом и сомнениями и выхожу, чувствуя тяжесть на душе. В моей голове крутятся мысли о том, что произошло. Могла ли Вика действительно причинить вред ребёнку? Но глубоко внутри я чувствую, что Азиза лжёт. Однако без доказательств мои обвинения бессильны.

* * *

Встреча с Лейлой дала мне надежду найти ответы на мучающие меня вопросы. Она работает в нашем доме уже многие годы и заслуживает доверия своей преданностью и честностью.. Лейла поклонилась и прижалась лбом к моей руке, как это принято в знак уважения.

- Мой господин, мой эмир.