Если умение говорить о непрочитанных книгах – это первая возможность приобщиться к творчеству, то на всех преподавателей ложится особая ответственность – объяснять важное значение такой практики, поскольку они, в силу собственного опыта, лучше всего годятся для того, чтобы этому учить.
Наши студенты за время обучения потихоньку приучаются читать книги и даже начинают о них говорить, а вот искусство говорить о книгах непрочитанных не значится ни в одной учебной программе. Как будто принцип, согласно которому необходимо прочесть книгу, чтобы говорить о ней, никогда не опровергался. Что же тогда удивляться их смятению, когда мы на экзамене спрашиваем их о книге, которой они «не знают»: нет ничего странного в том, что они не в состоянии высказаться о ней.
Наши студенты не считают себя вправе выдумывать книги, потому что образование не справляется надлежащим образом с задачей десакрализации. Множество студентов парализовано уважением, которое положено проявлять к книгам, и запретами их изменять: тексты ведь всегда заставляли учить наизусть и запоминать их содержание – и студенты внутренне застывают и не разрешают себе прибегнуть к услугам воображения, хотя в подобных обстоятельствах только оно могло бы их выручить.
Если показать им, что книга заново придумывается при каждом прочтении, они смогут безболезненно и даже с пользой для себя справляться с множеством сложных ситуаций. Ведь умение убедительно рассуждать о том, чего не знаешь, высоко ценится и за пределами книжного мира. Все многообразие человеческой культуры открывается перед тем, кто обладает способностью, воспетой, кстати, многими писателями, разорвать связь между высказыванием и его объектом и говорить о себе.
И прежде всего таким образом для них откроется главное – то есть возможности для творчества. Какой лучший подарок можно сделать студенту, как не приобщить его к искусству изобретения, выдумывания самого себя. Любое образование должно стремиться развить у студентов настолько свободное отношение к произведениям литературы и искусства, чтобы они могли сами стать писателями или художниками.
По всей совокупности причин, названных в этом эссе, лично я со своей стороны не позволю критикам сбить меня с толку и продолжу так же уверенно и спокойно рассуждать о книгах, которых я не читал.
А если бы я поступил иначе и влился в толпу пассивных читателей, я бы чувствовал, что предал самого себя, презрел среду, в которой я вырос, и путь, который мне полагалось пройти среди книг в направлении творчества, а еще, конечно, свой долг, который сегодня состоит в том, чтобы помочь другим победить страх перед культурой и побудить их отойти от нее, чтобы начать писать.
А. Попова. Просвещенное не-чтение, или Долой чувство вины
Пьер Байяр – человек, который задается множеством неожиданных вопросов. Он задумался о том, что случилось бы, если бы книги (и другие произведения) поменяли своих авторов – например, если бы Толстой написал «Унесенных ветром», а фильм «Броненосец Потемкин» снял Хичкок. Его интересует, как улучшить плохие книги и можно ли применить литературу к психоанализу (а не наоборот, как это часто делают). Несколько идей Байяра, воплощенных в его книгах, известны не только во Франции, но и во многих других странах. Например, «опережающий плагиат»: принято разбирать влияние предшественников на более поздних авторов, но ведь возможно и обратное – скажем, Софокл похитил идеи у Фрейда, Вольтер заимствовал у Конан Дойля, а Фра Анжелико – у Джексона Поллака. А еще Байяр придумал «полицейскую критику»: он анализирует сюжеты весьма известных произведений с детективной точки зрения – по его мнению, в «Гамлете», «Убийстве Роджера Экройда» и «Собаке Баскервилей» убийства никак не могли быть совершены таким образом, как предполагают авторы: у книжных персонажей своя жизнь, о которой создавшие их писатели не знают. Байяр ведет расследование и предлагает собственные версии.