Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух

Конечно, за них буду говорить я, потому что они, подчиняясь повестке дня, уже свое сказали. Впрочем, и я, кажется, уже всё сказал. Но повторить пройденное никогда не помешает. Тем паче, если несколько иначе повторить.

УЧИТЬ БЫТЬ - учить учить - учить читать... Жить!

Алкуин - Августин - Абеляр - ...Франциск. IV век - XII век. И всё это в квазиодновременном культурном пространстве. Диахрония как синхрония... Все они вместе - и тот, и другой, и третий. Но в первую очередь каждый сам по себе.

Все они и есть учители и ученики книжного средневековья. И только Франциск этих книжных людей выявляет-отменяет.

Все эти типы средневековой учености столь же различны, сколь и сходственны. Они призваны составить групповой портрет средневекового ученого человека, элоквирующего (обговаривающего) своё ученое житьё-бытьё в более чем тысячелетнюю средневековую эпоху, хотя все они как бы завершили собственные ученые дела до XIII века. Дело средневекового учительства-ученичества как будто исчерпано, хотя сами средние века продолжаются.

Групповой портрет в квазиодновременном со-бытий (в логическом плане), но в разновременных пространствах в плане историческом (в данном случае хронологическом); несмотря даже на то, что Алкуин, поставленный в начало, хронологическую последовательность нарушает. Рамка одна, а силуэт один, хотя и трех (четырех?) - профильный силуэт. Три (четыре?) портрета при близком всматривании - один портрет на расстоянии и со стороны (как это и дано в начале - первом эскизном наброске нашей натуры, имя которой - ученые книжные люди европейского средневековья).

Дальше. Научить явить смысл - увидеть его и внять ему - в слове-приеме; явить божественный, за пределами лежащий, смысл как Первослово - Слово воплощенное. Такова задача этой учености. Структура ее, этой учености, как о том уже много говорилось, тоже унифицируется в формах методического волевого школярства (учительства-ученичества) в личном опыте самостановления-обращения, в умении критически читать текст - умении, обнаруживающем неуравновешенность текста, предполагающего в конечном счете того, кто деет безмолвный поступок-жест, вновь готовый стать словом и свидетельствующий о внетекстовой немощи - нравственной мощи. Вновь личный, самостановящийся, волевой опыт. Индивидуально-мученический вселенски-значимый (Франциск).

Задача одна, а типы решения ее разные, потому что различны, так сказать, "профессиональные" интересы наших героев. Все они, если можно так выразиться, состоят в разных профсоюзах: Пророков-подвижников-учителей Церкви (Августин), практических работников - скажем так - просвещения (Алкуин), просто живущих логически-здравомыслящих людей - умеющих критически читать (Абеляр), живущих по вере святых (Франциск). Но каждый раз всё это делающих не от лица всех - лично, собственною жизнью.

Запредельное вечное встроить во временные пределы, учебно-учёно-ремесленно (но всегда лично) предустановленные учеными приемами. Выучиться этому умению. В этом-то весь фокус. И всё это делают в высшей степени по-своему, но и унифицированно, следуя всеобщей божественной правде, без коей образ средневекового ученого человека был бы всего лишь науковедческим фантомом. Делают... но насколько результативно?

Ж. Маритен в трактате "Ответственность художника", размышляя о слове "святость", разграничивает дохристианское sacre (священное) и дохристианское separo (отделенное) как выражающие особую ритуально-священническую общественную функцию, вполне логично прибавляя к ней святомонашескую элитарную предназначенность к святой жизни, от собственно средневековой святости, остроумно замечая, что вместо того, чтобы говорить "надо быть святым", правильнее было бы сказать - "надо стремиться к совершенной жизни". Ибо быть и быть на пути, согласно Маритену, - разные дела. Быть на пути как раз и значит жить. В этом смысле быть Августина и жить Франциска - вполне оппозиция.

Алкуин и Франциск - в некотором роде полюса средневековой учености, её, так сказать, вырожденные случаи (Франциск - и вовсе вне); Августин и Абеляр (в логическом плане) - как бы меж ними. (Потому и начат наш квадривиум уроком Алкуина.) Но в той же мере, правда, по другим меркам, Алкуин и Абеляр - меж Августином и Франциском, как можно быть меж быть и жить. Короче: средневековый учительско-ученический канон времен обговаривания этого ученого канона - четырехголосый канон, лишь в этом четвероголосии и существующий. [Четырехголосый... Но с той лишь поправкой, что Франциск предел (скорее, запределье и Зазеркалье) средневековой учености. Её, так сказать, тотальное отрицание.]

А цель? Достигнута ли? Историческое свидетельство самоисчерпаемости такого вот типа книжной учености? Учебное - ученое - слово-прием во имя Смысла. Вечно значимое мгновение...