Из современных проблем Церкви

2. Увы, в западной иерархии элементы дисциплинарные заняли слишком большое место. У нас они имели тоже место, но в силу слабости иерархии эффективность диктата была несколько меньше. В 60–е годы, например, иером. Феодор Бухарев добровольно снял сан из–за того, что считал иерархию и весь церковный строй омертвевшим. Он хотел сделать христианство активной общественной силой. Правда, злые языки имели право сказать: «шерше ля фам» — он ведь женился! Но он был по крайней мере на уровне сознания — искренен. Правда, сняв сан, он не «послужил истинной Церкви», а стал довольно слабым журналистом и умер в безвестности. Другой священник Г. Петров был сослан в монастырь, а потом лишен сана за то, что включился в соц. борьбу и написал протест против расправы 9–го января 1905 г. Он умер журналистом. Собор 1917 г. вернул ему сан, но он уже не служил больше. Это не единичные судьбы, таких было много (ср. обобщающий образ бывшего священника Веденяпина в известном русском романе). В современных церковных мятежах духовенства иерархия получает возмездие за преувеличение роли дисциплины. Но я верю, что все извлекут уроки и развитие пойдет дальше. Я до сих пор не пойму — почему Илич снял сан. С его идеями я знаком. В них есть рациональное зерно, но в целом это утопии. Он хочет сократить объем образования в развивающихся странах. Но проф.[ессиональное] обучение, которое возрастает сейчас повсюду, вполне способно выполнить те функции, которых он не видел в классическом образовании. Искусственно затормозить рост информации нельзя. Вообще конфликты с иерархией (рабочие–священники, Дон Стурцо [79], о. Алегрия и пр.) производят впечатление печальное, именно потому что иерархия слишком уж механически и авторитарно реагирует. Церковный авторитет не должен быть авторитетом внешней власти, а так выходит. Это директивное сопротивление лишь толкает левых к крайностям и даже выталкивает их из Церкви. Но в общем все это прекрасно, т. к. постепенно ломает старые, неподвижные и неуклюжие формы. Все теперь ругают папу. А мне его жалко. Редко кто попадал в такой водоворот противоречий, а ведь он старик. Кстати сказать, у нас многие православные как раз восхищаются «армейским» устройством католич. Церкви. Конечно, в земных условиях это неплохо, но сходство не должно превращаться в тождество. Ведь нам было ясно сказано Спасителем, что среди верных «да не будет так», как в земных властвующих организациях. Временные тактические успехи не возместят утраты духа свободы.

3. А что за «праксис» был введен в Орлеанской епархии в отношении к непрактикующим верующим? Это очень интересная проблема. Я даже думал, что должен быть один чин отпевания (и м. б. венчания) для постоянных прихожан и другой — для чисто формальных. Это, конечно, могут назвать дискриминацией, но смысл в этом есть. По–моему, молитвы, которые читаются над покойником, который ходил в храм лишь в детстве, могут иметь свое особое содержание. Впрочем — это так: утопические пожелания, как и моя идея о двух чинах крещения — для взрослых и для детей (ведь наш, православный, по крайней мере, явно относится к взрослому человеку).

4. Снова вернусь к воспоминаниям детства о. Р. По этому поводу в общем церковно–историческом плане можно сказать следующее. Каждая религия проходит три основные фазы: пророческую, миссионерскую и клерикальную. В первой — свет веры или Откровения вспыхивает как бы во тьме. Это высшая точка духовного напряжения. Потом свет начинает распространяться, и наконец наступает фаза стабильности — «серая», консервативная, рутинная. Многие религии так и угасли на этой фазе. Христианство обладает внутренним потенциалом для непрестанного возрождения. Будучи в определенном смысле феноменом историко–психологическим, оно тоже проходит эти три фазы. Но потом наступает взрыв: приходят Франциск, Лютер — и вот снова начинается профетическая стадия. То внутреннее открытие Христа, которое пережил о. Р. , и есть такого рода переворот, или взрыв в индивидуальной судьбе. Я сам лет в 12 прошел через нечто подобное, преодолев в себе «средневековое», «апокалиптическое», «законническое» и открыв огромный простор Евангелия. Итогом этого периода была моя юношеская книга о Христе, написанная, когда мне был 21 год. В ней скрыто присутствует антизаконнический пафос.

Как Ваше здоровье? Как на Вас действует лето? Говорят, в этом году оно жаркое. Я очень радуюсь за Толю, что у него успешно прошла выставка. Недавно у вас в городе была наша официальная делегация паломников. Вы, наверно, их видели. Дай Бог, чтобы контакты крепли, а конфликты разрешались. Быть может, тогда и увидимся мы с Вами. У меня в этом году отпуск в пять дней. Провожу его в своем саду, благодаря Бога за тишину и уединение, которых я почти всегда лишен. Кстати просьба: не могли бы Вы спросить у отцов из Библ. института, как они относятся к Туринской плащанице? Меня осаждают вопросами о ней, а я не имею данных достаточно убедительных относительно ее датировки.

Храни Вас Бог. Прошу молитв.

Ваш прот. А. Мень