Как соблазнить герцога

Адам поморщился. Теперь все смотрели на него. Проклятье, их видели целующимися! Ведь всем все стало ясно… Кем бы София ни была, они с ней могли целоваться лишь по одной причине: он, Адам, о ней заботился и поддерживал ее… в обмен на постельные сексуальные услуги. Кроме того, его отец был известен своей «благосклонностью» к рыжим. И если он сейчас признает, что София ему небезразлична, то будет выглядеть дураком.

— Можете делать ставки на что угодно, — проворчал герцог. — А теперь… — Он осмотрелся. — Прошу меня извинить. — С этими словами его светлость стремительно вышел из комнаты.

Бормоча себе под нос проклятья, Адам направлялся в комнату Софии. Он знал, что она будет в ярости — ведь он в общем-то признал, что догадки друзей были верны. Что ж, зато никто теперь не посмеет оскорблять ее, пока она не покинет Йоркшир. И никто больше не посмеет делать ей неуместных предложений, так что он сможет проводить с ней время так, как ему заблагорассудится.

Распахнув дверь без стука, герцог позвал:

— София!..

Девушка стояла у окна с платком в руке.

— Ты не должен был дарить мне это, — сказала она.

— Да, знаю. Я сделал это специально, напоказ. Но у меня есть и другой подарок для тебя — настоящий.

Тут София заметила свой подарок у него на плечах и со вздохом сказала:

— Тебе не следует носить этот шарф. Мне просто хотелось подарить тебе что-нибудь. Глупо, конечно же…

— Вовсе не глупо. Ты ведь сама его связала. — Адам потрогал шарф. — Поверь, для меня это самый дорогой подарок из всех, что я когда-либо получил.

Тут София вдруг улыбнулась.

— Знаешь, я не совсем тебе верю, но все-таки мне приятно, что ты так сказал. Мне приходилось скрывать свое вязанье каждый раз, когда ты приходил сюда. Иногда мне казалось, что придется прятаться под кроватью, чтобы все вовремя закончить.

Адам достал из внутреннего кармана продолговатую коробочку и, протянув ее девушке, проговорил:

— А вот настоящий рождественский подарок.

Взяв коробочку, София чуть помедлила, затем откинула крышку. И тотчас же пламя камина заиграло на золотой цепочке и сотнях маленьких бриллиантов, расположенных по всей длине ожерелья. Цепочка была невероятно тонкой работы, и ювелир из Ханлита, вероятно, превзошел самого себя и никогда больше не сможет сделать что-либо подобное.

Девушка молча разглядывала украшение, и Адам наконец спросил:

— Тебе нравится?

— Это самая красивая вещь, которую я когда-либо видела, — прошептала София, медленно пропуская цепочку сквозь пальцы.

— Это делалось специально для тебя, — пояснил герцог.

София подняла голову и посмотрела на него; по щекам ее текли слезы.

— Спасибо, Адам, — пробормотала она. — Но ты ведь знаешь, что я не могу ее принять. Если я надену ее, то все начнут спрашивать, откуда у меня такая вещь. А мой муж… Он спросит, за что я получила такой подарок.

Адам тяжело вздохнул. «Сейчас — или никогда», — сказал он себе.

Собравшись с духом, герцог проговорил:

— А я считаю, что ты можешь принять ее.

— Конечно, не могу. Ведь подарок от тебя я не смогу продать, как собиралась поступить со всеми этими… — Она указала на груду подарков на кровати.

Взяв девушку за руку, герцог вновь заговорил:

— София, зачем ты усложняешь себе жизнь, когда я могу сделать ее легче? По крайней мере, на ближайшие несколько недель. Ты хотела веселых рождественских каникул? Что ж, я могу устроить их для тебя, не оглядываясь на всех тех, кто сейчас находится здесь.

Девушка заметно побледнела, но не произносила ни слова. А герцог между тем продолжал:

— Ты боролась за все то, что у тебя есть сейчас, и я уважаю тебя за это. Но тебе больше не нужно бороться. По крайней мере здесь. Я мог бы дать тебе и дом, и слуг, и драгоценности. Но ты не захочешь ничего от меня принимать. Тогда возьми хотя бы эту цепочку. Ты можешь спрятать ее от мужа и использовать для побега, если когда-нибудь возникнет такая необходимость. Ты могла бы сбежать со мной. Через год или два, когда Хеннеси не сможет обвинить в этом хозяев «Тантала». К тому же он понятия не имеет…

— Но ведь ты будешь женат, — перебила София.

— А ты — замужем. И что же с того?

София молча пожала плечами и отвернулась к окну, за которым уже несколько часов кружил снег — он пошел на обратном пути из церкви. Оба довольно долго молчали. Наконец София, повернувшись к герцогу, тихо проговорила:

— Ты дашь мне время, чтобы все обдумать?

Адам нахмурился.

— А о чем тут думать? Я ведь предлагаю тебе… весь мир.

— Но он очень большой, этот мир. И мне хотелось бы тщательно все обдумать, — возразила София. — Пожалуйста, дай мне время хотя бы до обеда, хорошо?

Если он даст ей время, она может ему отказать. Но если он надавит на нее, то она точно откажется. Коротко кивнув, Адам ответил:

— Ладно, до часу дня.