Как соблазнить герцога

Выяснилось, что при посещении бедняков не следовало приносить с собой еду или одежду. Заявляясь ранним утром к какому-нибудь несчастному, мать Лоиса читала ему в течение часа или даже дольше некоторые отрывки из Библии, а затем, вогнав беднягу в уныние, отправлялась к следующему несчастному — и так продолжалось десять часов каждый день. За исключением воскресенья, конечно, когда она проводила весь день в церкви.

— Я все равно не могу понять, какой будет вред, если мы принесем нуждающимся хлеба или одеял, — не выдержав, сказала София.

— Когда неудачников обеспечивают товарами, они окончательно теряют желание трудиться, — ответила матушка Лоинс. — И действительно, зачем им искать работу, когда они и так получают все, что им требуется? Поверьте, мисс Уайт, вам еще многому придется научиться. — Пожилая женщина улыбнулась Софии. — Приходите ко мне утром, в семь часов, и я дам вам несколько подходящих писаний, которые подготовят вас к тому, чтобы стать достойной женой викария.

— А когда я выйду замуж за вашего сына… Как вы тогда будете проводить свое время? — спросила София. Как жена викария я буду одна посещать несчастных, не так ли?

— О, дорогая, я не смогу оставить репутацию своего сына и церкви в ваших руках. И еще много лет не смогу.

София тихонько вздохнула. Сейчас ей казалось, что здесь, в этом городке, ее окружали самые жестокие люди из всех, кого она когда-либо встречала. Но она по-прежнему считала, что ее долг — выйти замуж за преподобного Лоинса, пусть даже она будет жить в доме, где властвовала матушка Лоинс, которая всегда и во всем была права.

Мысленно проклиная герцога Хеннеси, девушка допила остатки мадейры из своего бокала. Пока она не встретила викария и его мать, она любила людей и любила жизнь, и вот теперь, оказавшись в этом городке… София снова вздохнула. Теперь она по-настоящему жила только ночью, потому что ей постоянно снился Адам. А вот дни ее были просто невыносимыми, и она уже возненавидела эту свою новую жизнь, и ей хотелось отсюда сбежать. Ее удерживали в Корнуолле только мысли о «Тантале». И, конечно же, ей не хотелось опускаться до того, чтобы стать содержанкой Адама. Сидеть в небольшом домике на окраине Лондона и ждать, когда у герцога появится свободное время для нее? О, это было бы ужасно! И поэтому она останется здесь. Пусть даже жизнь в Корнуолле рано или поздно убьет ее. И София очень надеялась, что это случится рано, а не поздно.

Адам въехал в пустынный городок. Все магазины были закрыты, и никого не было видно даже у общественной конюшни. Городок состоял примерно из пятидесяти строений, большинство из которых были небольшими, покосившимися домиками — их окружали сады и огороды с гуляющими по ним курами и утками.

— Черт возьми, где же люди? — пробурчал герцог.

Он почти сразу же увидел гостиницу «Остер Шелл», в которой остановился Хейбери, а затем услышал перезвон церковных колоколов. При этом звоне Адам похолодел. Он просил Оливера задержать свадьбу на десять дней. А прошло восемь. Что если маркизу не удалось предотвратить брак? Неужели он потерял Софию?

Тут герцог спешился и наконец-то сообразил. Ведь сейчас — воскресное утро! И, конечно же, все в церкви. Вот и объяснение. Держась за эту мысль, Адам вошел в гостиницу и, осмотревшись, закричал:

— Хейбери, ты где?

Послышался скрип какой-то двери, а затем — голос маркиза:

— Приветствую, Гривз! — Маркиз Хейбери стоял на верху узкой лестницы, ведущей в общую комнату.

— Приветствую, Оливер. Она еще не замужем?

— Еще нет.

Адам с облегчением выдохнул, и ему показалось, что он не дышал всю прошедшую неделю.

— Слава богу! А она здесь?

— В церкви. Воскресная служба идет уже несколько часов.

— Вот и хорошо. Мне нужно время, чтобы подготовиться.

— Думаю, сначала вам нужно кое-что уладить, — заметил маркиз.

— Я и собираюсь…

— Со мной, Гривз.

— Мне кажется, София находится в более тяжелом положении, чем ты, Оливер. Так что можешь пока подождать.

— Нет, не могу. Потому что я не доверяю вам, милорд. Я провел здесь тринадцать дней, стаптывая каблуки и пытаясь понять, что же вы затеяли. София, может, и любит вас, а я — нет. И вы не подойдете к ней, пока не убедите меня, что улучшите ее положение, а не сделаете еще большую гадость, чем Хеннеси.

Адам в гневе сжал кулаки. Но тут же, сделав глубокий вдох, заставил себя успокоиться. Прежде всего он хотел поговорить с женщиной, которую любил. Но человек, стоявший сейчас перед ним, был другого мнения.

Стараясь не повышать голос, герцог спросил:

— Чего ты хочешь от меня, Оливер? Хочешь, чтобы я признал свои грехи?

— Это для начала, — ответил маркиз, скрестив на груди руки.

— Ты тоже не ангел, — проворчал Адам.

— Но не я пытаюсь отменить свадьбу викария. И не я играю с судьбой молодой женщины, и без того несчастной. Поэтому объяснись. В противном случае я приложу все силы, чтобы тебе помешать.

— Так ты хочешь, чтобы она вышла замуж за преподобного Лоинса?