Командир особого отряда. Повести и рассказы

По причине беспрерывных боев в штабе, конечно, не было настоящего порядка. Везде валялось недоделанное оружие: фанерные щиты, копья, кривые бумеранги для метания их кому-нибудь по ногам, веревочки и прочее. Пол был усыпан стружками, опилками, а также огрызками яблок, косточками от вишен и слив, которыми бойцы подкрепляли свои силы в перерывах между боями. Тут же лежали инструменты, нужные для улучшения боевой техники, потому что те войны были маленькие, а скоро должна начаться большая.

— Ну и штаб! — продолжала критиковать пленная. — Хуже свинарника! Хоть бы подмели…

— Подметем… — буркнул командир и обратился к Зубану и Головану, которые, стоя в дверях, глазели на пленную: — Возьмите вон веник… — показал он на огрызок веника, случайно завалявшийся в углу, — Подметите получше!

— Ху-у-у… — заныли гордые разведчики и начали торговаться.

— А я собаке относил! — припомнил Зубан.

— И я! — присоединился к нему Голован. — Он миску нес, а я куски…

— Тогда почему околачиваетесь тут? Марш на пост!

— Ху-у-у… А нам посмотреть? Мы ее ловили, ловили, а теперь прогоняют!..

— Кому приказано! — повысил голос Шурка. — Выполнять! А то сейчас из разведки отчислю!

— Их самих надо помыть! — посоветовала пленная.

Черные как трубочисты от своей дымовой завесы, Зубан и Голован, услышав про мытье, моментально выскочили наружу и отправились на пост, но далеко не пошли, устроив свой пост рядом с беседкой, а потом по очереди то и дело прибегали, чтобы в который раз взглянуть на свою пленную. Наконец Перфишка взял веничный огрызок, рассмотрел со всех сторон, будто собрался из него стрелять, и выискивал, какую тут нужно нажать штуковину, чтобы выстрелило, несколько раз провел им по полу, без толку перегоняя мусор с места на место.

— Безрукий! — воскликнула пленная, выхватила у него веник и мигом вымела из штаба весь сор наружу. Шурка не возражал, считая, что такое занятие для пленных — в самый раз.

А она опять села, сказав:

— Мне у вас нравится… Но больше у меня огрызков тут не раскидывать!..

Рядовой Дед, который, доев яблоко, уже размахнулся, чтобы запустить огрызок куда попало, испуганно взглянул на нее и зажал свой огрызок в кулаке.

Шурка приступил к допросу, прохаживаясь с блокнотом в руках по штабу, потому что его командирское место нахально заняла пленная.

— Значит, так… Фамилия, имя, отчество?

— Привет! — дерзко ответила пленная. — Так я и стану говорить! Вот так новости!

— Выясним… — пробормотал Шурка, делая в блокнотике загадочную пометку. — Это мы выясним… А также — какая насчитывается численность «кирпичей», их военные планы… и прочее!

— Сто раз тебе говорить! Я к ним не отношусь! Я сама живу! Балда!

— Раз по-хорошему не сознаешься, можем по-другому… — запугивал ее Шурка, но пленная не дрогнула.

— По-другому только фашисты делают! — заявила она. — Это они пленных мучают! А вы фашисты, что ль?

— Нет, что ты… — смутился Шурка. — Мы пленных никогда не мучаем… У нас им хорошо… Все довольны! — И, чтобы подтвердить правоту своих слов, приказал Перфишке: — Перфильев! Не видишь — пленная уже все яблоки поела? Принеси ей… побольше!

— На, и огрызки выкинь! — добавила пленная, которая чистоплотно складывала огрызки прямо на разостланную карту. Это была карта настолько секретная, что даже сам командующий не всегда мог в ней разобраться: на вид кажется, что просто разные каракули и вилюшки там изображены, а на самом деле это удары по позициям «кирпичей» с фронта, с тыла, с флангов и со всех других сторон. Забрав огрызки, Перфишка ушел, а в дверях замаячили Зубан и Голован, которые с таинственным видом махали командиру руками, вызывая его выйти наружу.

— Караульте тут, чтобы не убежала! — распорядился Шурка и вышел к разведчикам, которые, оказывается, имели важное сообщение.

— Это знаешь кто? — зашептали они. — Наташка!

— Напротив больницы они живут!

— Домик желтенький!..

— Гуси у них!..

Объявив разведчикам благодарность за бдительную службу, Шурка вернулся в беседку довольный. Ведь этих военнопленных только с виду интересно в плен забирать, а свяжись — так хлопот не оберешься! Ловить их трудно, держать негде, а отпустить жалко: жди потом, когда другой поймается… Но теперь все разъяснилось, и пленную, хочешь не хочешь, а нужно отпускать, как взятую по ошибке.

— Значит, не желаешь сознаваться? — обратился он к пленной. — Ну и не нужно! Мы про одну личность и так знаем: кого Наташкой звать, местожительство желтенькое! С гусями!

— Откуда знаете? — удивилась Наташка.

— Нам все известно! — торжествовал Шурка. — Согласно разведданных!

Тут явился Перфишка с яблоками и сразу ляпнул:

— Знаете, что я придумал? Ее можно у «кирпичей» на заслонку обменять! Мы им — пленную, а они нам пускай заслонку обратно отдают! Ну как, хорошо я придумал?

Домовитый Перфишка потерю заслонки переживал сильнее самого хозяина, потому и придумал такой план — очень интересный, если, конечно, «кирпичи» согласятся отдать заслонку за не известную им пленную…

Но сама она вдруг заупрямилась и капризно воскликнула: