Конструкторы

В эту недобрую осеннюю ночь прах Михаила Ильича Кошкина, покоившийся в одной из урн колумбария, был взрывами фашистских бомб развеян по ветру. Главный конструктор тридцатьчетвёрки — случайно или нет — разделил судьбу сотен и тысяч безвестных солдат, могилы которых не сохранились. И здесь ничего уже не изменить, это непоправимо. Говорят, что фашистские асы в эту ночь выполнили личный приказ Гитлера. А что тут удивительного? Люди, подобные этому выродку, способны мстить и мёртвым.

В старинном уральском городе Особый завод разместился в цехах одного из местных предприятий. В труднейших условиях поздней осени сорок первого южане и уральцы совершили то, что не назовёшь иначе как подвигом — всего за пятьдесят пять дней наладили выпуск танков Т-34 на неприспособленном для этого заводе, ранее выпускавшем вагоны. В декабре 1941 года — в самый трудный период войны — на фронт был отправлен первый эшелон Т-34 уральского производства. В дальнейшем уральский завод стал и оставался до конца войны основным предприятием, поставлявшим фронту знаменитые тридцатьчетвёрки.

Здесь впервые, в суровых условиях военного времени, было организовано массово-поточное производство танков. Танки на потоке! Из всех цехов завода необходимые узлы и детали стекались подобно ручейкам в длинный сборочный корпус. Сюда же доставлялись и устанавливались краном в линию один за другим броневые корпуса. На последнем из них парторг сборочного цеха Захарченко водружал красный флаг. К концу смены танк под красным флагом выходил из цеха, мощно рокоча двигателями и лязгая новыми сверкающими гусеницами.

Сюда, на завод, со всех концов огромного фронта приезжали танкисты для получения новых машин. По заведённому порядку каждый экипаж, когда, приходил черёд, шёл в сборочный цех и участвовал в сборке предназначенного ему танка. Танкисты, двигаясь вдоль конвейера, видели, как броневая коробка постепенно наполняется агрегатами и узлами, как устанавливается двигатель и монтируется вооружение. А выводил новый танк из сборочного цеха обычно уже его штатный механик-водитель. Потом на заводском полигоне танкисты проводили боевые стрельбы, участвовали в тактических учениях в составе взвода или роты. А затем, загрузив боекомплект и получив всё необходимое — до топора и пилы, — шли на погрузку. И получалось, что завод отправлял на фронт не просто танки, а танковые взводы и роты.

Каждую ночь в кабинете директора завода к определённому часу собирались начальники цехов и руководители основных служб. Каждый раз в одно и то же время — минута в минуту — раздавался телефонный звонок. Звонили из Москвы. И один и тот же спокойный голос спрашивал, сколько танков отгружено за истекшие сутки. И за все годы войны не было случая, чтобы завод недодал фронту хотя бы одну машину. А всего за время войны только один этот завод выпустил около тридцати пяти тысяч Т-34. Это была рукотворная, неудержимая стальная лавина.

Говорят, что у машины, как и у человека, своя судьба и свой характер. Если так, то у нашей тридцатьчетвёрки счастливая судьба, а характер… Было в ней много сродни характеру солдата. Простая, надёжная, грозная для врага и неприхотливая. Есть дорога — пройдёт с ветерком по дороге, нет — будет пробираться по бездорожью. Хорошо идёт летом, но не остановят её ни весенняя распутица, ни глубокие снега. Есть даже на ней тёплое место, где можно погреться продрогшему пехотинцу: сверху над трансмиссией — как на русской печке.

Мнение фронтовиков о Т-34 хорошо выразил Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев:

«Тридцатьчетвёрка прошла всю войну от начала до конца, и не было лучшей боевой машины ни в одной армии. Ни один танк не мог идти с ней в сравнение — ни американский, ни английский, ни немецкий… Как мы благодарны были за неё нашим уральским и сибирским рабочим, техникам, инженерам!»

Полюбилась она танкистам тем, что была вёрткой, манёвренной, имела мощное вооружение, удачно вписывалась в местность, становясь неуязвимой для врага. А в критический момент из стальной «ласточки» можно было выжать то, на что, казалось бы, и не была она способна. Словом, характер у тридцатьчетвёрки — русский, советский. И прав был один из наших поэтов, назвав её железной песней войны.

Ну а что свидетельствуют враги, встретившие тридцатьчетвёрку на поле боя? В одном из западногерманских военных журналов появилась любопытная статья под названием «Первые Т-34». Её автор, бывший офицер гитлеровской горнострелковой дивизии некий Алекс Бюхнер, довольно ярко описывает встречу на поле боя с танками Т-34 в первые дни войны — 25 июня 1941 года:

«Новая атака! На этот раз на немецкие линии двигались танки, невиданные прежде. Те, что приближались, — мощные колоссы обтекаемой формы, с широкими гусеницами, с приплюснутыми башнями и длинными стволами.

Это были первые Т-34, которые потом прославились как советские стандартные танки второй мировой войны.