Кровавые девы

– Как посмотреть… Убийств они не чураются, – ответил старик, подняв кверху палец, увенчанный пожелтевшим ногтем. – Убивают, по-моему, не так часто, как вампиры, но и не так осторожно. Порой двух-трех человек в один месяц, порой годами – ни одного. Случается, убивают они и вампира: вскрывают склеп, созывают крыс – тысячи крыс, с которыми состоят в… в своего рода родстве, и те пожирают его во сне.

От изумления и ужаса Эшер утратил дар речи. Уж не об этом ли писал Исидро, остерегая его? Или Прага – в продолжение грызни не на жизнь, а на смерть среди самих вампиров – тоже охвачена межфракционными войнами, осложненными соседством созданий, неподвластных ни той, ни другой стороне?

«Хозяина Праги я пока что ищу. В городе творится странное…»

– Джейми?

Только тут Эшер и понял, как долго молчит, с головой погрузившись в мрачные раздумья. Тем временем старик Карлебах не сводил с него глаз, читал его мысли и чувства с той же легкостью, что и прежде.

– Заключать сделки с ними не вздумай, – продолжал старик. – Ни в чем не помогай им, ни в чем не верь и не оставляй их в живых ни минуты сверх того, сколько потребуется, чтобы покончить с очередным, не рискуя собой. Что бы они ни говорили, что бы ни обещали, сколь бы вескими доводами ни подкрепляли просьбу помочь им, не верь. Знай: они лгут.

– Неужели все это так очевидно?

Как бы старательно Эшер ни сохранял непринужденный тон, память о манипуляциях его сновидениями до сих пор жгла сердце огнем. Вдобавок он весьма отчетливо сознавал, что полоска света меж шторами из золотистой сделалась мертвенно-серой, а вскоре исчезнет вовсе.

Наставник со вздохом покачал головой:

– Я изучал их семьдесят лет. Семьдесят лет наблюдал их – поначалу не веря глазам, а после, поверив, в непреходящем страхе. Прочел от корки до корки все книги, все манускрипты, все монастырские хроники, все глоссы и маргиналии[41], имеющие отношение к делу, изъездил Европу вдоль и поперек и лучше любого из ныне живущих знаю, кто они таковы, на что способны и каким образом добиваются своего.

Все это время старик не сводил с Эшера глаз. Казалось, Карлебаху прекрасно известно о его кошмарах, об образах назревавшей войны.

– Вы с ними сталкивались?

Впрочем, ответ Эшер знал заранее. Нет ли под пышной, волнистой бородой наставника таких же шрамов, как у него?

– О ваших исследованиях им известно?

– О да, – подтвердил Карлебах, сцепив изуродованные артритом пальцы под подбородком.

– А не доводилось ли вам в ходе изысканий, – продолжал Эшер, – слышать что-либо о людях, ставших вампирами… не будучи заражены от другого вампира?

Заметно встревоженный его вопросом, старик вздрогнул, сдвинул брови и отрицательно покачал головой, блеснув сединой под черным бархатом ермолки.

– Ни разу. Но ведь без наставлений хозяина подобному созданию не пережить первого же рассвета, – проговорил он, сузив глаза. – Значит, это вам и нужно выяснить?

– Да. Это нам, в числе прочего, нужно выяснить тоже.

– «Нам»… – Казалось, произнесенное слово наполнило рот Карлебаха полынной горечью. – Ах, слышал бы ты, каким тоном сказал это… Они – обольстители, Джейми. Когда им нужен живой – а нужда в живых у них возникает нередко, они вторгаются в твои сновидения, шепчут на ухо, шепчут, и наяву ты невольно идешь туда же, где побывал во сне, делаешь то же, что сделал во сне…

«Да. Подобно несчастной Маргарет Поттон… и мне самому».

– Думаешь, обольщение – лишь возбуждение жара в чреслах? Нет, это – случай простейший, примитивнейший из возможных… Отчего Данте поместил Круг Сладострастников на самом верху Ада, сразу же за воротами? Да оттого, что в него – рано ли, поздно – забредет каждый. Этот круг изрядно велик. Ну а соблазны вампиров направлены также на интеллект, на человеческий разум, полагающий, будто уж он-то разберется во всем, что ни наговорит вампир, досконально; наилучшим образом оценит всю подноготную. Человеку внушают, будто он исполняет свой долг – долг перед отечеством, перед любимой, перед другом, даже перед Господом, но фактически он просто делает то, что от него нужно вампиру, не более. Разве не так?

Долгое время Эшер молчал, вспоминая сон о кровавом ручье, струящемся вдоль улиц Мафекинга, и стройную тень Исидро в луче фонаря по ту сторону лужи крови, и жемчужный перстень – подарок Исидро возлюбленной…

– Да, вы совершенно правы, – наконец сказал он.

– Все это – лишь соблазн. При всей их силе создания они уязвимые, ломкие, будто осколки смоченного ядом стекла. А ты вправду сделался слугой одного из них, верно? «Дневным слугой» вроде шабес-гоя, которого внучка нанимает по Дням Субботним топить печи в доме, чтоб муж ее и праведность сохранил в целости, и ног не застудил?

Густые усы старика вновь дрогнули, обозначая усмешку.

Понимая, что наставник кругом прав, Эшер хранил молчание. Казалось, из мрака доносится все тот же шепот: «Джеймс, нам нужно поговорить…»

Что старик скажет дальше, он знал заранее.

– Они не оставляют в живых тех, кто им служит.

– Мне об этом известно.

– И тех, с кем ведут разговоры.