Лабиринт. Трилогия

Не дойдя десяти шагов до Кийска и его спутников, командир отряда остановился и, сделав резкий жест рукой, выкрикнул какую-то короткую команду. Колонна разом остановилась. Никто из воинов не поднял оружия. Но было ясно, что в любую секунду, по первому же приказу командира, они готовы сделать это.

По-видимому, небольшая группа людей, встретившаяся им в песках, удивила легионеров в не меньшей степени, чем их собственное появление повергло в недоумение команду Кийска. Прежде чем что-либо предпринять, командир отряда какое-то время молча изучал незнакомцев, облик и одежда которых должны были казаться ему в высшей степени странными. Однако внешне это никак не проявилось — на лице предводителя легионеров не дрогнул ни единый мускул.

Две минуты прошли в тягостном ожидании. Люди молча изучали друг друга.

Наконец командир легионеров снял с головы шлем и положил его на согнутую в локте левую руку. Правую руку он вскинул вверх и что-то громко произнес на весьма приятно звучащем, но, к сожалению, совершенно чужом языке.

Кийск сделал шаг вперед, улыбнулся и с сожалением развел руками:

— Простите, но ваша речь нам незнакома. Если бы мы могли поговорить на общегалактическом…

— Господин Кийск! — с возмущением произнес за спиной Кийска Леру. — Не позорьте нас! Это человек говорит на латыни!

— На латыни? — непонимающе посмотрел на философа Кийск.

Название языка ровным счетом ни о чем ему не говорило.

— Латынь! — едва ли не с благоговением произнес Леру. — Праматерь многих земных языков!

— Превосходно, — не без сарказма улыбнулся Кийск. — Если бы еще кто-нибудь из нас умел на нем говорить…

Леру гордо вскинул подбородок:

— Для философа не знать латынь было бы позором!

Кийск недоверчиво посмотрел на Леру.

— Вы хотите сказать, что поняли слова этого человека?

— Он поинтересовался, подданными какой империи мы являемся.

Кийск искоса взглянул на командира легионеров, молча ожидавшего ответа на свой вопрос. Вид у него был гордый и независимый. Но при этом он не пытался демонстрировать собственное превосходство, хотя его отряд по численности почти в десять раз превосходил группу Кийска. Да и вооружены легионеры были не в пример лучше.

— И что, по-вашему, мы должны ему ответить? — спросил Кийск у Леру.

— Вы позволите мне вести переговоры от вашего имени? — осведомился философ.

— Конечно, — Кийск сделал приглашающий жест рукой. — Боюсь, что, кроме вас, никто не сможет найти общий язык с этими людьми.

— По-моему, настроены они вполне дружелюбно, — сказал Леру, после чего повернулся в сторону командира отряда и что-то произнес на том же языке, на котором говорил римлянин.

Тот улыбнулся и что-то ответил.

— Что вы ему сказали? — тут же спросил у философа Кийск.

— Я сказал, что мы так же, как и они, затерялись во времени и пространстве, — перевел свои слова Леру. — И предложил вместе искать выход. Командир отряда с благодарностью принял наше предложение.

Командир легионеров снова произнес какую-то короткую фразу.

Леру ответил ему, указав при этом на Кийска.

Не дожидаясь новых вопросов Кийска, он тут же прокомментировал:

— Командира двенадцатой центурии, которого мы имеем честь перед собой лицезреть, зовут Сервий Плавт. Я в ответ сказал, что нашим предводителем являетесь вы.

Сервий Плавт перевел взгляд на Кийска и, вскинув руку в приветственном жесте, слегка наклонил голову. Кийск улыбнулся и со словами: «Очень приятно», — тоже поклонился центуриону.

Плавт вновь что-то сказал. На этот раз фраза была значительно длиннее предыдущей.

Леру еще не успел перевести слова центуриона, как вдруг вскочил на ноги Бергсон. Вскинув руки над головой, он кинулся в сторону Плавта с криками:

— Я сдаюсь! Сдаюсь! Не убивайте меня!..

Центурион сделал шаг назад и схватился за рукоятку меча. Одновременно опустили копья пятеро стоявших в первой шеренге легионеров.

Рахимбаев успел перехватить Бергсона прежде, чем тот добежал до римлян. Схватив техника за плечи, он повалил его на песок.

— Свяжите его! — приказал десантникам Кийск. — Объясни центуриону, что этот человек сумасшедший, — велел он Леру.

Леру, извинительно улыбнувшись, развел руками и перевел Плавту слова Кийска.

Центурион прикусил губу и, бросив неприязненный взгляд на Бергсона, которого со связанными за спиной руками оттаскивали в сторону десантники, что-то сказал философу. Голос его звучал недовольно, но рукоятку меча он все же отпустил. И сделал знак своим солдатам, велев им поднять копья.

— Он говорит, что безумцам не место среди нормальных людей, — перевел слова центуриона Леру. — И предлагает убить Бергсона. — Понимая, какой ответ даст Кийск на подобное предложение, Леру счел нужным добавить: — Сервий Плавт искренне полагает, что так будет лучше для самого безумца.

— Скажи ему, что нам известно, как привести голову несчастного в порядок, — ответил Кийск.