Литературное приложение «МФ» №06, июль 2011

— Мне без разницы. «Молния» — это я.

Чертыхнувшись, парень полез на крышу и нашёл капитана, стоящего возле смятой трубы и смотрящего вперёд, на зарождающееся сияние.

— Ну что, иеромонах Андрий? — Немо обернулся к навигатору. — Вот мы и у ворот рая. Ты рад?

— Опомнись! Это вечная петля Брюма! Из-за своих амбиций ты тянешь всех на Вечный Путь…

— И что? Как ты не поймёшь — достижение цели тут не главное. Разве бесконечно стремиться к своей мечте не есть лучшая доля для таких циников, как мы? — капитан сграбастал штурмана в охапку. — В чём дело, хитрый Лис? Неужели природная осторожность затмит твою путеводную звезду?

Красные линзы Немо яростно сверкнули:

— Тогда почему ты не воспользовался передатчиком из своей котомки, зачем спас меня в схватке с церковником?! Во что ты веришь — отвечай?!

— Я уже давно верю только своему чутью и глазам, капитан Никто, — штурман освободился от хватки капитана. — И они говорят мне, что надо убираться.

— Как хочешь. — Немо повернулся к накатывающему сиянию и раскинул руки, обнимая мир. — И да воздастся каждому по вере его!

Небеса разверзлись, явив грозный лик. Ударил колокол, и раскатистый голос громогласно известил:— Живым — живое, мёртвым — мёртвое!

Капитан окаменел в своей позе.

У паровоза прорезалось женское лицо. Старик, чертящий уравнения, вдруг прозрел и нашёл значение абсолюта, но мел выпал из его ослабевшей руки, потому что его глаза накрыли тёплые ладони:

— Надежда… Ты ли это?

Лис в ужасе спрыгнул в вагоны и побежал по составу. В одном вагоне, где гуляли странные люди в непривычной форме, его остановил дядя Боря:

— Ты куда? Выпей с нами! — боцман нетрезво махнул рукой. — Это отличные ребята! Говорят, что чехи, домой едут, с войны. Хорошая, душевная компания… Ну, куда ты?

В следующем вагоне сидели серьёзные солдаты со звёздочками на пилотках, а в соседнем — они же, но уже весёлые и в боевых наградах, наяривали на гармошках. Далее были плацкарты, в которых обычные люди в меняющейся от вагона к вагону одежде читали газету «Правда». Затем опять чехи…

Поняв, что из этого замкнутого круга не выбраться, штурман разбил окно и сиганул в ночь.

Очнулся он от болезненной судороги.

Лис лежал среди бесцветных и непахнущих зарослей вереска. Однако с каждым новым приступом судороги в мир возвращались краски, запахи и шум. «Молния», отпечатавшаяся в пространстве, медленно таяла над железнодорожным полотном.

Вдруг рядом раздалось смешное сопение, и из кустов показалась мохнатая мордочка.

— Би-бу? Ты как здесь? — прохрипел штурман.

— Моя еда взял. Моя не умрёт голодным, — углежор не без удовольствия явил свой трофей — кусок бурого угля.

— И это меня ещё называли хитрым. Похоже, мы с тобой как те крысы, что бегут с тонущего корабля. Теперь никогда не узнаем, какой он — Владивосток…

— Куда пойдём? — обратил на него свой доверчивый взгляд Би-бу.

— Мы? — навигатор крепко задумался. — Мы пойдём в янтарный город, полный чудес, где правят загадочные лемурийские жрецы. Раньше я не верил в его существовании, но теперь это неважно. Идти придётся долго, но к концу путешествия мы накопим необходимую критическую массу расстояния для скачка.

Би-бу внимательно посмотрел на Лиса, на его сияющие уверенностью глаза и протянул ему свою лапку:

— Да, мой Капитан.

И они отправились по рельсам в сторону заката, в своё бесконечное путешествие на край вселенной, в несуществующее место под названием Калининград…

Демьян Трах–тибидох

От редакции: Что лежит в основе древних легенд о птице Феникс, всякий раз возрождающейся из пепла? Герой этого рассказа наглядно демонстрирует один из вариантов. Кто он — маг, безумный изобретатель, космолётчик? А какая разница, а самом-то деле…

Луч света преодолел расстояние полутора сотен миллионов вёрст через бездны холодного космоса и перистые облака в атмосфере планеты, чтобы упасть на блестящую лысину спящего человека.

— Микола!

— Ммм…

— От ведь леший, опять с вечера набралси… Портяны по всей горнице, штаны на канделябре… А накурил-то — топор втыкай! Микола, сучий потрох, кому сказала, вставай!

Дородная тётка, пышущая решимостью жены и обстоятельностью прислуги, неласково пнула спящего в бок, на что получила очередное мычание. Будильщица, бормоча проклятия, потянулась за метлой.

— Тьфу, Марфа, ядри тя семь деревень, ну чё стряслося? — перехватив веник у самого лба, проворчал Микола.

— Я хто, оракула? С княжьего двора мальца прислали, може, у светлости колики, а може, встал не с той конешности. Кличуть к себе, а како надобность — мине не докладали, чином не вышла.

— М-м-ф-ф — Лысый мужик сел на полатях, спустив босые ноги на дощатый пол.

Луч света ударил в глаз. Микола покривился, почесался, засопел.

— И не проси, — собирая раскиданную одежду, строго сказала Марфа, — на опохмел поимеешь токмо квас.

— Ин вино веритас[1], — хрипло возразил мужик.