Марсианский обелиск

Линда Нагата «Марсианский обелиск» Linda Nagata «The Martian Obelisk» (2017)

Чтобы устроить конец света, требуется время, подумала Сюзанна Ли Лэнгфорд, а время взялось за это дело неторопливо, как умелый палач, который способен убивать и быстро, и медленно, но неизменно причиняет невыносимую боль.

От которой нет никакого спасения.

Но, несмотря на медленное угасание, всё равно есть то, что нужно сделать. Последние телодвижения. Она отдала семнадцать лет проекту, который должен стать её следом в веках, но до завершения ещё шесть с половиной. Сдаться можно будет лишь после того, как последняя плитка займёт своё место на пирамидальном навершии Марсианского обелиска.

А до тех пор надо вести здоровый образ жизни. Вот почему в восемьдесят лет она быстрой походкой гуляет по тропинке в утёсах, атакуемых Тихим океаном, полная решимости осуществить ежедневный моцион вопреки свежему ветру и промозглому туману, что поднялся ещё до него. Туман — только символическая влага и бессилен оживить измученный засухой лес на берегу, но так похолодало, что рыбаки ушли с платформ на краю утёса, покинув её наедине с мыслями о бренности человеческого мира.

Мир должен был умирать совершенно не так. В детстве ему прочили быстрый конец: кто не успел скрыться в убежище, погибнет в атомном пекле. Уделом остальных виделась нескончаемая битва за выживание, этакая нигилистическая романтика увешанной оружием и затянутой в кожу анархии.

Ничего подобного.

Просто становилось всё хуже, у людей опускались руки. Не у всех и не сразу — ни одно событие не ознаменовало начало конца — было только ощущение неизбежности курса, который взяла история. Поднимался уровень моря и средняя температура океанов. Ураганы вгрызались в прибрежные низменности и заглатывали целые города. Сельское хозяйство подрывали нескончаемые засухи, наводнения и экстремальные температуры. Положение ещё больше ухудшила длинная череда природных бедствий: землетрясения, оползни, цунами, извержения вулканов. Для полного счастья не хватает только какого-нибудь огромного метеора, но зарекаться рано. Здравоохранение не справляется с потоком больных, потому что антибиотики больше не помогают против устойчивых штаммов бактерий. Хирургия стала утраченным искусством.

На фоне разрухи раковыми опухолями вспыхивают войны и расцветает терроризм.

Мы блистательный биологический вид, подумала Сюзанна. Отважные, творческие, добрые… если брать отдельных индивидуумов. Но скопом каждый раз терпим неудачи.

Аварии атомных реакторов, загрязнение водных ресурсов, рукотворные эпидемии, сотни других больших и малых ужасов. Во время Отмелевой войны в Южно-Китайском море было применено ядерное оружие. Но даже самым рьяным упырям не удалось устроить внезапный, выдающийся катаклизм. Палача не торопят.

И всё же поворотная точка давно пройдена, будущее видится в чёрном цвете. Цивилизация ещё теплится лишь в тех редких уголках, которым повезло сохранить инфраструктуру лучших времён. В одном из таких счастливых уголков, недалеко от руин Сиэтла, она и живёт. Здесь у неё парниковая еда, локальная сеть и доступ к спутникам связи — всё предоставляет покровитель, Натаниэль Санчез, из средств которого финансируется Марсианский обелиск.

За ухом тихо пикнула гарнитура.

А вот и сообщение от Ната. В её жизни больше никого не осталось, за основными новостями она тоже не следит. Смысл?

Давая знак персональному ИИ зачитать сообщение, Сюзанна постучала по уголку наручного коммуникатора пальцем в перчатке.

— Отправитель сообщения: «Проект Марсианский Обелиск», — раздался в ухе механичный бесполый голос. — Тело сообщения: зафиксирована аномалия. Вся работа автоматически остановлена в ожидании дальнейших указаний.

Всего несколько безобидных слов, но омрачённых зловещим подтекстом.

Слишком знакомым подтекстом.

Несколько секунд она неподвижно стояла на ветру, наблюдая за густеющим туманом. За семнадцатилетнюю историю проекта строительные работы прерывались только ради планового обслуживания оборудования, происходившего строго по графику.

Сюзанна поднесла коммуникатор к губам:

— Что там за аномалия, Аликс? — властно спросила она, обращаясь к ИИ. — Идентифицировать можно?

— Идентифицирован тягач, принадлежит «Красному оазису».

Абсурд! Это попросту невозможно.

«Красный оазис» был основан двадцать один год назад и стал первой из четырёх марсианских колоний, причём самой успешной, так как просуществовал дольше остальных. Но эре освоения Марса пришёл конец девять месяцев назад, когда «Красный оазис» поразила вспышка заразной астмы: так назвали недуг, что эволюционировал на планете.

С тех пор в радиоэфире — тишина. Нет никаких признаков человеческой жизнедеятельности. Только ветер гуляет в песках, и ползают по дюнам механизмы — сплошь управляемые ИИ.

— Где эта машина сейчас? — спросила Сюзанна.

— В семнадцати километрах к северо-западу от строительной площадки.

Так близко!

Откуда он взялся? До «Красного оазиса» свыше пяти тысяч километров. Как мог ИИ настолько далеко заехать? И кто отдал ему приказ?