Миф машины

Надо полагать, для долгого ряда экспериментов, необходимых для культивации и улучшения сортов растений, понадобился некий «запас прочности», охранявший человека от голода. И лишь большой улов рыбы вроде лосося, который ловился в запрудах, как, например, на северо-западе Тихоокеанского побережья, или изрядный запас моллюсков мог бы дать человеку возможность начать заниматься каким-либо постоянным частным делом, — например, обработкой земли. В подобных тропических или субтропических краях дополнительным источником пищи служили деревья вроде кокосовой и финиковой пальм, банан и хлебное дерево. Срок, необходимый для культивации плодовых и ореховых деревьев, созревание которых длится порой тридцать лет или больше, намного превышал промежуток времени, нужный для скрещиванья однолетних растений. Как указывал Оук Эймс, это доказывает, что защита деревьев и уход за ними начался гораздо раньше. Иными словами, садоводство (вознаграждающее труд превосходными плодами) предшествовало сельскому хозяйству, нацеленному на большие урожаи, и ровно как сделало его возможным. Главнейшие тропические продукты — таро, маниока, кокос, плоды хлебного дерева, не говоря уж о бананах, манго и дурьяне, — широко распространились по побережьям Тихого океана и Южных морей; а ямс, самый распространенный из всех клубневых овощей, достиг даже Южной Америки.

Хотя имеющиеся крохи сведений весьма разрозненны и плохо сгруппированы, они все же позволяют сделать достаточно твердый вывод: в мезолитической культуре мы видим начало постоянной обработки земли в течение всего года, — а именно такое условие важно для досконального наблюдения за свойствами тех растений, которые размножаются половым путем и которые нужно возделывать, разбрасывая или засеивая семена. Возросшая в результате стабильность жизни, наверное, не раз соблазняла голодного охотника. Впрочем, союз охотника с земледельцем служил на пользу обоим: ведь когда выдавался неурожайный год, пережить тяжелую пору общине помогали охота и рыболовство. Во время «великой депрессии» 1930-х годов в США многие семьи в нищих шахтерских поселках сумели выжить отчасти благодаря рыбалке и охоте.

Вместе с этой надежностью, вызванной регулярным снабжением едой, сама жизнь тоже приняла новый регулярный характер — и, если можно так выразиться, новую одомашненность. Небольшие мезолитические общины прочно приросли к месту своего обитания, словно клубни или моллюски. А это, в свою очередь, явилось благоприятным фактором для дальнейших экспериментов по одомашниванию.

Знания, необходимые для подобных экспериментов, вероятно, передавались дальше по тем же маршрутам, по которым распространялись и излюбленные типы камней. Эти камни, проделывавшие изрядные путешествия, свидетельствуют о высокой развитости искусства их добычи и что они подвергались сравнительным пробам на качество. Эванс в своем исследовании «Роль человека в преобразовании облика земли» замечает: «Некоторые топорики из медного купороса, обнаруживаемые на территории Британских островов, происходят из маленького месторождения порцелланита на Тивбуллиаге... — островке столь крошечном, что он ускользнул от внимания даже Ирландского Геологического надзора.»

Ган постулировал, что с первыми шагами к окультуриванию растений произошел соответствующий сдвиг в приручении животных: одомашнивание собаки и свиньи. Биологи и этнологи сходятся на том, что собака стала первым одомашненным животным; столь же очевидным представляется и то, что приручили ее отнюдь не из-за охотничьих качеств. Предков собаки — шакалов и волков — скорее привлекало к человеческим поселениям то же самое, что заставляет соседских псов у меня в деревне, как бы хорошо их ни кормили хозяева, наведываться ко мне в мусорник: это любовь к костям и требухе.

Со временем собака полностью сжилась с человеческой общиной, превратившись в верного стража, который (как и другое издревле прирученное животное — гусь) голосом давало знать о приближении чужака, подавая голос. Лишь позднее собаки стали охранять маленьких детей и помогать человеку охотиться и пасти скот. Однако главное назначение собаки в начальный период одомашнивания было поедать отбросы; и в таком качестве мусорщика она, как и ее товарищ свинья, благополучно просуществовала на протяжении всего развития тесных человеческих общин, вплоть до девятнадцатого века, даже в таких больших городах, как Нью-Йорк и Манчестер. Примечательно, что уже в историческую эпоху в Месопотамии свинья и рыба считались священными животными; оба они составляли часть изначального мезолитического созвездия.