Мир, которого нет (СИ)

Иртон не успел произнести и слова, как рядом с ним упало тело некоторого волкийца, с лязгом и тупым стуком. Качаясь на своих двоих, как на лодке в шторм, он поднялся весь изодранный и грязный. От Зверя несло спиртом так сильно, что его присутствие могло продезинфицировать любое помещение. Иртон обратил внимание, что волкиец крепко держится за обнажённый меч, хоть и плохо стоит на ногах.

— Это всё, на что ты способен! — с великим трудом открывая пасть, выкрикнул Зверь, завалившись назад.

— Зверь, откуда ты взялся? — обратился Иртон, а Эшли спряталась за него, как за своего спасителя. С неба обрушилась лавина огня, жар обдал лицо, так что шлем захлопнулся опасаясь смерти носителя. Когда огонь сошёл, Иртон углядел улепётывающего Зверя. А в реку что-то невероятных размеров нырнуло, подняв устрашающие волны. Мгновение спустя Иртон увидел озлобленную огромную морду, поднявшуюся над волнами. Рыцарь побежал на встречу с драконом, который полностью выбрался на берег, и с диким рёвом снёс какое-то складское помещение рукой, залив следом улицу пламенем.

Зверь спустился в винный погреб, сел под краник одной из бочек и принялся наполнять свой желудок вином. Он наделся уснуть и дождаться утра без приключений, но вместо этого вино решило во всём разобраться. И раз демон упомянул о руке Зверя, как о руке Мидаса, а Рогаш упоминал ранее, что служил Царю Мидасу, то алкоголь сложил два и пять в голове. Так волкиец и решил, что непременно должен поговорить с драконом. Разговор у них не заладился, когда пьяный волкиец непостижимым образом перебрался через бушующие воды Салтеи, и обратился к дракону: «Кусок ублюдка, хватит спать! Вставай!» Перепалку можно было бы спустить на тормоза, да только не получилось как-то. Рогаш оказался обидчивым и гордым. Любой бы обиделся, прожив две тысячи лет, и, вдруг, ублюдком да не целым.

Среди народа поднялась паника, хоть и бушевал шторм, но дракон гневался значительно убедительнее, и многие бросились подальше от места действия.

— Остановись! Рогаш, прекрати! — кричал Иртон пробираясь через перепуганных тинторов. Дракон не смог пройти в глубь города, так как из-за своих размеров повалил бы половину города. В этом и было спасение Зверя. Город и личное чувство меры Рогаша укрыли волкийца от беды.

— Иртон! Или ты прямо сейчас отправляешься со мной на Остров Мёртвых, или мы уже никогда не встретимся! — зарычал дракон, зрачки его огромных глаз были устрашающе узкими, а оскал по-настоящему гневным. Такого страшного дракона Иртон не видел никогда. Даже в день, когда они встретились впервые в подземном храме, Рогаш не внушал столько страха своим взглядом.

— Подожди, Рогаш, не горячись! Объясни, что случилось? — попросил Иртон, пытаясь как-то сгладить ситуацию, а Эшли обдумывала путь побега для неё и людина. Дракон выпустил фонтан пламени в небо, а рёв его сотряс землю. И, тяжело дыша, Рогаш посмотрел в глаза Иртону, а губы его немного затряслись. Набирая воздух полной грудью, исполин постепенно успокоился и лёг на брюхо, сложив крестиком лапы перед собой. Иртон аккуратно коснулся одного из пальцев дракона, а затем, когда понял, что опасности нет, уселся в руку, как в кресло. Не долго сопротивляясь дракон рассказал всё, что произошло, не стесняясь в ругательствах в адрес Зверя. Иртон конечно парировал, что Зверь пьян, да и на него многое свалилось, но дракон настоял, что простит волкийца, если тот сам этого попросит. В этот самый момент и появился Зверь, его голова как перископ выросла из-под завала, оставшегося в ходе драконьего буйства, и покашливая, срываясь на нетрезвую икоту, принёс искренние извинения. И тут же прозвенело громогласное: «Нет!» — от дракона, что обещал простить. Эшли почему-то рассмеялась, её звонкий девичий смех немного залечил рану гордости принца драконов, и Рогаш простил Зверя, как одолжение сделал.

И волкийцу всё-таки удалось, поумерив пыл, задать интересующий его вопрос. Дракон рассказал, что знаком с этим явлением не понаслышке. Великий Царь Мидас тоже страдал от того, что покрывался металлической чешуёй. Поначалу, когда появились первые чешуйки, Мидас даже принял это как дар свыше, но затем, ему было видение, что он умрёт от этой чешуи. Так собственно и случилось. В возрасте тридцати восьми лет Царь Мидас скончался от удушья, металлическая рука разрослась до носа и рта и перекрыла их, лишив возможности дышать. Мидас боролся с болезнью со всем знанием какое у него было, но ни к чему не пришёл. Единственное, что он понял, что чешуя растёт только тогда, когда он применяет магию из дневника Фламеля. По неосторожности дневник был утерян, и Мидас умер в течении месяца в страшных муках. Эту болезнь окрестили «Рука Мидаса», так как она всегда распространяется с правой руки, а Царь Мидас первый, кто от неё официально скончался.

— Только и всего? — удивился Зверь, — Тогда почему демон, так восторженно отозвался об этом?

— Потому что очень мало родов, какие переносят эту болезнь по наследству. Тивирцы, Ле Мидас, Некроа, Ле Валет, больше-то я и не знаю, — ответил дракон.