Мои друзья и знакомые

его беду, милиция как раз в этот вечер проводила рейд по проверке

подвалов и чердаков. Наткнулись на него в самой момент истины. А он

вместо пасть в ноги и откупиться еще стал спорить. Переночевал в

«обезьяннике». Это бы еще и ничего, но пошла телега на Иновещание.

Какое отношение такой случай имеет к пропаганде на Африку лично мне

не понятно, но остался он в итоге без работы. Боец идеологического

фронта должен быть быть безупречен в личной жизни! – как-то так.

Собрался он по месту происхождения в Алтайский край. Больше мы с

ним не встречались. Да и Лика совсем исчезла из поля моего зрения.

Жизнь текла, я собрался и уехал на Севера, в нефтяную столицу

Нижневартовск, сменил узкую специализацию, став из нефтехимика

специалистом по подготовке нефти на промыслах и, более конкретно, по

нефтяному газу. Получил квартиру, привез семью. Живем. Работаем, по

осени собираем грибы и ягоды, солим на зиму рыбу и капусту, привожу я

из командировок по полному абалаковскому рюкзаку московской еды.

Сынок растет, каждое лето его вывозим к морю. Иногда к Черному, но

более к Балтийскому, в Палангу, в латвийские Саулкрасты и больше

всего в Пярну. Да я еще все время катаюсь в командировки: Краснодар, Тюмень, Москва, Куйбышев. Или по Западной Сибири от месторождения

к месторождению, от факела к факелу с приборами для измерения

расхода газа. Когда летом посуху, а когда зимой и по уши в снегу.

Вот так уехал однажды недели на три, а по возвращению жена меня

спешит обрадовать, что в наш город приехала моя старая приятельница, уехав с БАМа, где она провела несколько лет. Я, вообще-то, в Москве их

не знакомил. Не был уверен, что этот богемный дом так уж понравится

моей подруге. А тут полный восторг и всевозможное покровительство.

Во всяком случае, я увидел приезжую в своей старой куртке, а потом, ближе к зиме в старой синтетической шубке моей мадам. Я, признаться, несколько сомневался в прочности ихней дружбы, но пока что – Майский

день, Именины сердца! Вообще-то приезд Лики и ее последнего мужа

Валеры именно в наш город был очень разумным поступком, хотя я не

уверен, что она об этом много размышляла. Дело в том, что ее отец, Василий Мефодьевич, инспектор либо даже старший инспектор

Комитета Народного Контроля Союза курировал наш район. Не по

моим делам с ресурсами газа, а по строительству и промышленности. Он

приезжал, мы с ним даже встречались и как-то поговорили на общие

темы. Понятно, что с трудоустройством у Лидии Васильевны проблем не

было. Она стала работать по началу у одного из моих приятелей, что-то

типа по ПиАру. Должна была писать брошюру, воспевающую ихнюю

53

Сергей Эйгенсон (Марко Поло) деятельность. Потом перебралась в Центральную Научно-

Исследовательскую Лабораторию – ЦНИЛ при объединении нефтяников

примерно на такую же работу.

Поселились они с Валерой в малометражной квартирке в восьмиэтажном

доме для специалистов у нас во дворе. Мы у них были несколько раз.

Роскошью эта хата не блистала, но Лика, как мне кажется, на всю жизнь

сохранила «антимещанские» идеалы оттепельных времен, когда

полированную мебель полагалось рубить дедовской чапаевской шашкой.

Вообще, она была, конечно, человеком не без недостатков, но корысти в

ней не было совсем. Если есть деньги – то надо их прокутить. Такое вот

отношение, немного в духе героев Фазиля Искандера. Валера же ... ну, про него и сказать особенно нечего. Какой-то он был заторможенный, более в кильватере за женой. Во всяком случае, два первых мужа моей

приятельницы нравились мне побольше. Как-то более в них ощущался

интеллект.

Но чаще бывала она у нас. Моя благоверная ее прикармливала, напяливала на нее какие-то шарфы, и вообще утеплители, которых у той

не было, несмотря на то, что в Нижневартовск она приехала не из

Сухуми, а из Тынды. Ну, я ж говорю – несколько не от мира сего.

Однажды в наш город к матери приезжал подросший Валерочка.

Ликиного у него не было абсолютно ничего. Чувствовалось, что его

воспитали бабка и дед. О дедушке своем, выше упоминавшемся Василии

Мефодьевиче он мог говорить только в духе докладов, посвященных

юбилею трудовой деятельности и сняв шапку. Я правду сказать, считал

того, как и всех его коллег по Народному Контролю, заслуженными

деятелями броуновского движения, но по правде сказать, того же мнения

я был о членах Политбюро, руководстве правительства, Госплана и

министерств, в общем, вообще о Советской Власти. Да уж и видно было, что она дышит на ладан. А Валерочка производил устойчивое

впечатление юноши, настроенного на карьеру любыми путями и любой

ценой. Не в пример матери.