Мудрецы и таз

               Лес был глухой, неприступный, непростой и без того путь, то и дело загромождал бурелом. Но мы с Трофимом упрямо продвигались вперед, как будто нельзя было обойти завалы и выбрать путь легче. Странно, почему я не пытался протестовать. Почему-то это не приходило мне в голову. А ведь люди привыкли выбирать испытания попроще, но инопланетяне, видимо, не такие, невзгоды их только укрепляют. Я был вынужден соответствовать, не хотелось, что ипы подумали, что люди не готовы сражаться за свою жизнь. Впрочем, Трофим подбадривал меня, и не позволял отчаяться и расплакаться. Мне было тяжело, но унижаться перед ипом было стыдно.

               Таежный поход, в который я был втянут по непонятной до сих пор причине, казался страшным сном. Я не мог ответить себе на вопрос: «Что я здесь делаю»? Мне казалось, что жизнь всегда проще придуманных историй. Жаль, что не на этот раз.

               — Думаешь о том, каким ветром тебя сюда занесло? — неожиданно спросил Трофим.

               — Угадал. Хочу понять, что я здесь делаю.

               — Ответ прост: выживаешь.

               — Так работает инстинкт любого живого существа. Разве вы, ипы, лишены чувства самосохранения?

               — Хороший вопрос. У нас с вами, землянами, очень много общего.

               — Не верю.

               — И вместе с тем, это так. Стремление к здоровой выгоде, например.

               — Разве такая бывает?

               — Конечно. Любое стремление или поступок живого существа (не обязательно разумного, любого) направлены на то, чтобы получить пользу. Как у вас говорится: не поешь, не поработаешь. А выгода — это высшая стадия пользы. С этим трудно спорить.

               — Только выгоду мы, земляне, и вы, ипы, понимаем по-разному.

               — Ерунда, — возмутился Трофим. — Одинаково понимаем. Выгода — это когда после целенаправленных действий или переговоров (в нашем случае это особенно важно отметить) все вдруг становится слаще, больше и счастливее.

               — Сразу для двух переговаривающихся сторон? — удивился я. — Так бывает?

               — Обязательно. Это предмет конкретных переговоров. В истории людей (я учебники ваши почитывал) был такой показательный эпизод, когда европейцы обменивали стеклянные шарики на куски золота и потешались над тупыми туземцами, которые глупы и не понимают, что их обманывают. Но дело в том, что золота у туземцев было много, а стеклянных шариков не было совсем. Думаю, что туземцы тоже считали, что обманывают глупых белых людей.

               — До поры до времени, — вырвалось у меня. — Пока злые люди не объяснили им, что они ошибаются.

               — Все верно. Тут важно самоощущение. Переговоры должны быть свободными, без принуждения и обмана. В идеальном случае, договаривающиеся стороны смогут высказать свои сокровенные желания, а поскольку они почти наверняка не совпадут, обязательно придут к согласию.

               — Мы получим стеклянные шарики, — разозлился я, — а вы куски золота.

               — Неправильно, — тихо сказал Трофим. — Мы не способны влиять на ваши желания. Но исполнить их сможем.

               — Мне это напоминает договор с дьяволом. Продажа души за никчемные вещи, которые мы вдруг пожелали. Но они обязательно превратятся в стеклянные шарики. О чем мы узнаем потом, когда с нас потребуют плату.

               — Ничего бесплатного во Вселенной не бывает. Наша цивилизация любит творить добро, но глупцами никогда не были. О своей выгоде мы, понятное дело, не должны забывать.

               — И ты, конечно, нас обманешь.

               — К чему этот показной цинизм? — сказал Трофим возмущенно. — Договор наш будет взаимовыгодным, подписанным без принуждения. Но его выполнение будет обязательным. Сказать: мы передумали, нельзя будет.

               — Какие же услуги ты потребуешь от нас? Природные ископаемые? Воду? Воздух? Озон?

               — Нет. Пока речь может идти о вашем участии в наших научных программах, исследовании дальнего космоса, миротворческих операциях и евгенических проектах. Все, как вы любите.

               — Подумать можно?

               — Конечно. Обязательно подумай.

               — Я подумал и отвечаю: «Нет»!

               — Но почему?

               — Считай это предчувствием.

               — Как тебе не стыдно. Ты ведь фантаст, Полняев! Должен мечтать о светлом будущем. В кои-то века тебе предоставляется блестящая возможность реализовать свои фантазии. А ты струсил.

               — Все равно нет.

               — Но почему?

               — Я тебя боюсь.

               — Это можно исправить.

               — Спасибо. Но со своим страхом я справлюсь сам.

               — Значит ли это, что ты мне отказываешь?

               — Именно так. Больше всего я хочу забыть о твоем существовании. И как только мы выберемся из тайги, я больше никогда к тебе не подойду на пушечный выстрел! Но и ты ко мне не подходи!

               — Пусть будет так! — сказал Трофим.

Исследователи ипов закончились

               Путешествие Полняева закончилось так же внезапно, как и началось. Оказалось, что он сидит в кабинете Павла Павловича со стаканом газировки в руке и тупо смотрит на картину Шишкина «Утро в сосновом бору», висящую на стене.

               — Что со мной?

               — В каком смысле? — удивился подполковник.

               — Как я попал в ваш кабинет?

               — Обычным способом. Поднялись на лифте, постучали в дверь, я разрешил войти, вы попросили воды и сели в кресло.

               — А потом?