Настроение: со льдом!

А интриговать Борис Маркович любил! Возраст всё-таки брал своё, из дома он выезжал всё реже, но это не мешало ему знать о происходящем всё. Он всегда был осведомлён о работе Марка, о тех решениях, которые тот принимает, что Марка, без сомнения, злило, но в то же время он понимал, что дед становится всё старше, силы его покидают, и своей чрезмерной осведомлённостью он пытается компенсировать чувство ненужности. Поэтому в большинстве случаев старался воспринимать вмешательство Бориса Марковича, как данность. Но когда тот начинал вмешиваться и комментировать визит Веры Ильиничны в Москву, Марк не выдержал, и тогда они с Борисом Марковичем здорово поругались.

Но как вести себя с Меликяном, я поняла довольно быстро. Быть почтительной, улыбчивой, прикидываясь этакой лёгкой дурочкой, поменьше прислушиваться к его наставлениям и придиркам, и уж точно не принимать их близко к сердцу. А вот с бывшей женой Марка, с Мариной, найти хоть какие-то точки соприкосновения, по крайней мере, для того, чтобы не ругаться и не сыпать обвинениями при каждой встрече, оказалось куда труднее. Прошло три года, а Марина не могла найти в себе сил, принять ситуацию такой, какой она стала. Не смогла простить Марка за непонимание, за нежелание простить её, даже ради сына, и, хотя бы попытаться всё наладить. Она не принимала его доводы о уязвлённом самолюбии, и о том, что в нём нет никакого желания взять и забыть о произошедшем. Она не прощала Марка, а обвиняла меня. До сих пор утверждала при каждом удобном случае, что я увела у неё мужа. О своих ошибках и измене Марина вроде как позабыла. Был факт того, что Марк развёлся с ней, оставив с грудным ребёнком на руках, а уже через пару месяцев женился на другой женщине в Москве. И живёт припеваючи, пока она одна воспитывает их сына.

Больше всего в её словах мне не нравилось то, что, не зная саму суть, со стороны всё так и выглядело. И мне каждый раз становилось неудобно под взглядами их общих знакомых. Слава Богу, их было немного, и, в основном, мы встречали их при визитах к родителям Марка в Израиль. Не сразу, только спустя несколько дней после того, как Марк забрал меня от родителей, он рассказал мне, чем же закончились их с Мариной переговоры. А это были именно переговоры, а совсем не беседы по душам, которые я себе тогда представляла. После нашей с ней встречи в кафе, Марина едва ли не сама предложила Марку сделать анализ на установление отцовства. Понятно, что она рассчитывала результатом поставить всех перед фактом, ждала, что Марк после этого позабудет о своих обидах, хотя бы о части из них, и сделает попытку сохранить семью. Признаться, я ждала от него того же. Но тут надо было вспомнить и слова Марины о муже, с которым она прожила вместе много лет, и отлично того знала. Она же сама говорила о категоричности и требовательности Марка. Требовательным он был и остаётся всего по нескольким пунктам брачных клятв, и одна из них – верность. А две другие – преданность и доверие. И при разводе с Мариной Марк оказался им верен. После установления отцовства, убедившись в том, что у него отныне есть сын, наследник, Марк разложил перед бывшей женой совсем другие карты. В том числе, связанные с материальным обеспечением, при условии, что та не станет строить преграды для его встреч с сыном. Помню, я только спросила:

– Как быстро она согласилась?

– После того, как увидела сумму алиментов? Секунд через двадцать. Как только в уме всё посчитала.

Стали ли их отношения проще после развода? Я бы не сказала. Даже спустя три года, наши встречи с Мариной проходят в атмосфере неприятия с обеих сторон. Маленький Костя ещё достаточно мал, чтобы до конца понять, насколько его родители друг друга не выносят, но ведь он растёт, и когда-нибудь станет задавать вопросы. А всё, что я могу, это время от времени пытаться донести до мужа, что ему нужно быть терпимее и добрее. Да, к Марине. Будто мне самой это нравится. Но мы живём в тех реалиях, в которых живём.

А пока мы ездим в Израиль так часто, как только можем. Чтобы Марк мог общаться с сыном. И сейчас уже подходим к тому возрасту мальчика, когда уже сможем брать его к себе погостить. Сначала на день, на два, а когда он ещё подрастёт, Марк мечтает забирать его в Москву на более длительный срок, например, на каникулы. Как он будет договариваться об этом с Мариной, я понятия не имею, но, наверное, это и не моё дело. Мне лишь остаётся надеяться, что бывшая жена моего мужа сможет устроить и свою личную жизнь, и тогда (может быть!) перестанет злиться на весь белый свет за собственные ошибки. Может быть, и меня ненавидеть перестанет.