Небо выше облаков

– Шибуева, не ври мне. Никогда. Не нужно подбирать слова, чтобы поговорить со мной. И избегать не нужно. Мне трудно угадывать твои шаги, когда ты сторонишься меня и пробуешь решить проблемы в одиночку. Да, ты обещала, я помню, но я в свою очередь обещал тебе помощь. Мне не все равно, чем ты живешь, но ты молчишь.

Значит, он чувствует? Тогда действительно глупо ходить вокруг полыньи, зная, что все равно придется сунуть в нее руку и попробовать нащупать на дне удачу. В эту секунду получается вдохнуть воздух полной грудью и расправить плечи. Это действительно мой старый друг.

Прочь свадебную ночь, как дурной сон! Даже улыбнуться получается, пусть Андрей этого не видит.

– Да, конечно! Я звоню насчет школы приемных родителей. Ты мне нужен, Андрей, без тебя не справиться.

– Я понял. Скажи, когда и где?

* * *

Он приходит взъерошенный и уставший. Спрыгивает с подножки автобуса и, заметив на стоянке у отдела опеки мой красный «ниссан», направляется навстречу. В его руке строгая папка, и я догадываюсь, что там необходимые мне документы.

Откуда Рыжий мог знать, что Андрей окажется таким ответственным? Неужели он всегда знал его лучше, чем я? Парня, который в школе с легкостью лучшего ученика решал задачи, и с такой же легкостью терял дневники, когда в них не оставалось места для замечаний. Дрался, прогуливал уроки и всегда нагло улыбался учителям – умный, отвязный подросток, плюющий на условности.

– Мне кажется, или ты приехал прямиком из больницы? – я огорчаюсь, увидев покрасневшие глаза парня. Выхожу из машины, чтобы его встретить. – Разве ты не вчера был в сутках? Мне Витька сказал, – спешу объясниться в ответ на заинтересованный взгляд.

– Вчера. А сегодня оперировал в клинике отца. Сложный случай, пришлось ассистировать. Когда у тебя в родителях сам Пал Палыч, – улыбается Андрей, – это преступление – не внимать рукам мастера. Ну, привет, Света, – он наклоняется и целует меня в щеку.

Протягивает папку, словно букет, приглаживая ладонью взлохмаченную ветром макушку. Конечно, шутит, заставляя дрогнуть в улыбке уголки и моих губ:

– Руку я тебе уже отдал, Уфимцева, теперь держи вместо сердца мое личное и полное досье. Рад сообщить, что здоров, как бык, и не беден – заверено нотариусом.

Придумает тоже! Еще бы алой лентой папку-сердце перевязал. Хотя я безумно ей рада и прижимаю к груди.

– Ну на быка, Шибуев, ты точно не тянешь, – шутливо замечаю. – Так, максимум на голодного кота со вздыбленной шерстью. Кстати, очень симпатичного.

Неужели это я сказала?

Андрею стоит поднять бровь и ожечь черным взглядом, как общее воспоминание тут же опаляет щеки и отражается замешательством в глазах. Слава богу, он отворачивается первым, чтобы с интересом взглянуть на неказистое здание с облупленным фасадом и бронированной дверью, на которой виднеется солидная надпись «Отдел опеки».

– Свет?

– Что?

– Значит, здесь и находится та самая школа родителей, без которой усыновление невозможно?

– Да. Если ты только не кровный родственник.

– Тогда пошли, чего стоим? Я всегда обожал учиться.

* * *

В кабинете несколько пар разного возраста и психолог. Пожалуй, среди всех мы самые молодые, и наверняка поэтому вызываем у работницы опеки особый интерес.

Женщина лет пятидесяти представляется Оксаной Владимировной и знакомит нас с понятием «приемные родители». Называет всех кандидатами и предупреждает об ответственности перед законодательством в сфере защиты прав детей, оказавшихся на попечении у государства. Говорит о возможных проблемах и трудностях, с которыми сталкиваются родители в процессе воспитания приемного ребенка. О необходимых навыках общения в семье и сложном периоде адаптации. Об обязанностях и ответственности. Обо всем, с чем кандидатам еще предстоит познакомиться подробнее.

– Сколько вам лет, молодой человек? – строгий тон вопроса, и женщина поворачивает голову в сторону Андрея, привлекая к нему внимание других кандидатов.

– Двадцать семь, – Шибуев отвечает спокойно, положив скрещенные в кистях руки на стол, а вот я напрягаюсь.

– Вы еще весьма молоды. Не рановато ли для такого важного в жизни решения?

– Нет. Оно вполне обдуманное и взвешенное, можете мне поверить, – и ведь ни капли сомнения в глазах. Ну и Шибуев.

– Разрешите узнать, кто в вашей семье инициатор усыновления?

– Разрешаю. Жена.

В этом месте все смотрят на меня, но я для себя уже давно все решила.

– Как я вижу, она тоже весьма молодая особа, а усыновление ребенка – это очень серьезный шаг. Необходимо быть людьми предельно уверенными не только в партнере, но и в своем решении. Давно вы женаты?

От этого допроса становится не по себе, но я понимаю, что его придется пройти, нравится он мне или нет.

– Недавно. Но знаем друг друга больше двадцати лет. Моя жена – моя первая любовь, и случилась она очень давно.

Господи, я застываю на месте, но смотрю на женщину прямо, с улыбкой на губах. Я не могу позволить своей коллеге, куда опытнее меня в профессии, усомниться в словах моего «мужа».