Невосполнимый ресурс

Я жаждал сатисфакции. Надел куртку, сапоги, шляпу с антимоскитной сеткой, перетянул рукава веревочками, нахлобучил зимние рукавицы и пошел на дело. Потому что, не знаю, как сейчас, а мои ровесники точно знали с детства, что пчелы на свете для того, чтобы делать мед. Из гнилушки, не взирая на протесты общественности, я выгреб полное ведро сот вперемешку с мусором. А будете знать, потому что! Не я начинал эту войну.

Нежданный прибыток натолкнул меня на мысль заняться пчеловодством, или, хотя бы, бортничеством. Уж если не в этом году, то в следующем. В этом меня хватило только на то, чтобы установить полую колоду с крышкой в робкой надежде, что туда залетит какой-нибудь шальной рой. Но вместо пчел в моем импровизированном улье вскоре поселилась маленькая пестрая птичка, непринужденно переквалифицировав его в скворечник. Вида пичужка была довольно угрюмого. Сутулая, с длинным загнутым книзу клювом, в профиль она напоминала мультяшного суперзлодея. Днем развлекалась тем, что мышеподобными рывками носилась по стволам, выискивая насекомых, а вечером, нахохлившись, усаживалась на козырьке своего домика, вынашивая, не иначе, планы уничтожения мира. Полистав планшет, я заключил что передо мной типичная пищуха. Возражений со стороны птички не последовало. Меня она не боялась совершенно, и вскоре я заметил торчащие из щелей колоды соломинки. Пищуха гнездилась, утепляя жилище на зиму. И как бы намекала последовать ее примеру.

Несмотря не неравномерные всходы и прочие неблагоприятные условия, зерновые дали вполне приличный урожай. Количество мешков росло, из опаски за их сохранность мне пришлось спешно сооружать кладовку. Я срезал на одном уровне пару рядом стоящих деревьев. Сверху настелил основание и устроил бревенчатый амбарчик под двускатной крышей. Чтобы по столбам не карабкались хвостатые альпинисты, выбрал по ним круговые пазы с отвесной верхней кромкой. Тщательно законопатил мхом все отверстия, плотно подогнал дверцу на крепком засовчике. С виду получилась, ни дать, ни взять, избушка на курьих ножках. Туда я и переправил на хранение запасы зерна. А заодно ягод и вяленого мяса.

А вот картошка не уродилась. Если считать поштучно, ее, конечно, прибыло. А если по объему, то набралось едва ли больше, чем закапывалось. Крупные клубни завязали вокруг себя пригоршню орехов, почему-то не пожелавших пойти в рост. Они все целиком уйдут на семена в следующем сезоне, на еду тут отбирать нечего. Такое оно, земледелие…

Зато порадовал подсолнечник. Котелки выросли маленькими, но с твердыми полновесными семенами. Хорошие попались сорта, не обманули. Я вылущил наиболее вызревшие цветки и, памятуя анекдот про бабушку, которая так быстро щелкала семечки, что захлебнулась подсолнечным маслом, нетерпеливо последовал ее примеру. Подсушенные семена я прокрутил в мясорубке и залил водой. Всплывшую шелуху отбросил в сторону, а ядрышки высушил вновь, истолок в ступе и прямо там же попробовал отжать. Припомнив к месту, что со смутными целями забирал из автомобиля домкрат. Едва придавил, выступила жижица, окрашивая древесину темным. Для слива продукта я провертел в стенке дыру, приспособил жестяной желобок из крышки консервной банки, и, постепенно отлаживая технологию, нацедил свой первый литр зеленоватой ароматной массы. Там еще много воды, маслу нужно отстояться, или можно выморозить его, когда грянут холода. Но, несомненно, опыт был признан успешным. В жмых, оставшийся от процесса, я добавил немного меда, и получилась самая настоящая, одуряюще пахнущая халва.

Дело клеилось. Вопреки сомнениям, скепсису, не сразу, с приседаниями, с трудностями, но клеилось. Что я испытывал в тот момент? Сложную гамму чувств: усталость, удовлетворение, восторг. Наверное, в целом их можно было охарактеризовать как счастье.

Пошли подосиновики, брусника. Начинала подрумяниваться клюква. Грибов я как-то ожидал больше, кроме того, за ними приходилось таскаться в верхний бор, вблизи практически ничего не произрастало. Но все равно, даже при таких обстоятельствах, я красных колпачков натаскал по весу куда больше, чем вызрело картошки за год. Грибы я сушил и солил, используя в качестве емкостей незаменимые в хозяйстве двадцатилитровые канистры из-под топлива.

Ночами стало довольно прохладно, появились желтые прядки в березках, недвусмысленно предрекая приближение осени. Я закончил, наконец, с укладкой сруба, прорезав два узких, в один венец оконца, к которым сохранил деревянные заглушки на случай сильных холодов. За отсутствием плотницкой сноровки углы избушки получились далекими от идеально прямых, как приговорил бы в данном случае мой дедушка: «как вол походил». Но на выставку шедевров деревянного зодчества я свое творение номинировать не собирался. У него иная задача — не падать.