Невосполнимый ресурс

Говорят, зимой природа замирает. И каждый день похож на статический оттиск своего предшественника. Но это лишь на первый поверхностный взгляд. Мне не было скучно. Я открывал для себя неповторимое в простых вещах. Мне нравилось слушать, как щекочут наст чешуйки коры. Это шныряла по стволам знакомая пищуха. Я подсыпал ей немного зерен, и толи от хорошего питания, толи от теплого оперения, она здорово округлилась тушкой, став напоминать двухцветное яйцо, снизу белое, а спинкой окраса маскировочного, в крапинку серого. Я любовался симфонией красок, разыгрываемой на прощание падающим за виднокрай солнцем. И пробовал на вкус ветер, что приносил новые оттенки. Даже сосна пахла всякий раз иначе. То ледяной смолой, то сорвавшейся с ветки снежной пылью, то проскакивала на мгновение тончайшая нить эфирных масел, невольно уводя памятью в июльского марево.

Прочь улетучились тревоги и страхи. Удивительно, но подобного умиротворения я не ощущал никогда. Я читал, забравшись под ворох одеял. И уносился в несуществующие миры. Или в существующие? Как знать… Вот, чтобы услышать написанные на бумаге ноты, необходимы, как минимум, исполнитель и инструмент. А буквы рождают образы напрямую, без посредников. Разве что, помогали окунуться в грезы алые угли.

Несмотря на холода и змеящуюся поземку, все явственнее ощущалась в воздухе ни с чем не сравнимая кислинка. Все чаще проступали сквозь облака бирюзовые лоскуты. Их ни за что не спутать с блеклой морозной синью. И она пришла. Закапала с растущих сосулек, засвистела мелкими пичугами, и, принявшись плавить снег, наконец, прорвалась звоном ожившего ручья. Явилась, по-хозяйски уперев руки в бока, и заявила о себе многочисленными хлопотами, прорытыми, чтобы не поплыть, канавами, водой в погребе, рыхлым пористым льдом и вскрывшимися протоками. Как не совпадают магнитный полюс с географическим, расползлись и мои рубежи нового года. Тот календарный, привычный висел на мокрой елке нелепыми нитками от цветных ледышек, а истинный, прожитый мною здесь, лишь только наступил.

Помню, в тот день я возился с теплицами. Лезущие по прогретым проталинам ростки, вызывали приступы зависти, а организм после долгой зимы обоснованно требовал свежих витаминов. Из забот меня выдернул призыв Балабана. Я хотел было отмахнуться привычно, весенний азарт встрепенулся, неймется, не иначе. Тем более, судя по звуку, находился пес совсем рядом. Что тут может случиться? Но сердце зашлось у меня в груди встревоженной перепелкой и перехватило дыхание, когда лай превратился в то ли в вой, то ли в стон. Лапнув ружье, я на ходу проверил стволы и побежал, теряясь в догадках, кто там на сей раз: рысь, шатун?

Не знаю, кого бы я предпочел не встретить, но спина моя похолодела, когда я явственно услышал, что возня и поскуливание доносились из-за густых веток потустороннего пятачка. Что ж тебя туда понесло, родной? На долю секунды, на миг я замер. Да, наплевать, что меня ждет! Аномалия, черти, преисподняя! Там — мой пес. Я решительно вломился в заросли…

Под нависшей шатром елкой раскинулась поляна, усеянная какими-то беленькими цветочками-звездочками. Прижимая измазанный нос к земле, Балабан встревоженно рыл передними лапами, близ двух кочек правильной продолговатой формы. Один холмик был побольше, другой поменьше, но оба навевали совершенно недвусмысленные погребальные ассоциации. Сходства с погостом добавлял массивный валун, лежащий подле, надо полагать, в изголовье. Рядом с надгробием, затянутая плесенью и прошлогодней травой, стояла моя пропавшая кружка, в которой угадывались останки полевых ромашек.

Очень добрый день… Я прокашлялся и помотал головой, разгоняя черные точки перед глазами. Голова соображала плохо.

Ну, могилки чьи-то. Охотников, наверное. Мало ли… Вон, даже нацарапано чего-то на камне. Я погладил пальцами затертый рисунок, стараясь разобрать смысл.

Вот, человек, ага. Так схематично нарисовал бы ребенок: голова, туловище — овал, палочки конечностей. Держит что-то в руках… В одной лопату, вроде бы. А в другой… ружье?

Рядом зверь какой-то. Волк? Собака? Ухо одно торчком, другое заломлено… В зубах держит что-то … Что-то с пушистым хвостом…

Знавал я одного такого вооруженного огородника. И пса, машущего ухом «до встречи»…

Я сглотнул.

Да, бред!

Вот он же я, стою!..

Шутки это дурацкие чьи-то, инсинуации. Сейчас чего только не придумают, и на камеру снимут, и в интернете выложат на потеху. Но чем больше я убеждал себя, тем глубже в мозг проникала предательская липкая мысль. Любые аргументы можно опровергнуть, странности — объяснить. Но я чувствовал, что это не розыгрыш. Ощущал и все. Просто боялся признаться себе…

Балабан заскулил и улегся, обдав меня взглядом, полным тоски.

— Ты, это, — произнес я севшим голосом и принялся затаптывать ямку, — не копай здесь!.. А то выкопаешь еще чего-нибудь…