Новая Земля как Воскресение. Наброски реальной геометрии

Один из основных приемов чистки, которую символизирует тринадцать, это профанация гармоничных влияний тонкого плана, в частности, идеалов и неземной чистоты дюжины. При этом обнажаются все скрытые в ней противоречия и выходит наружу не явный дотоле скептицизм, рационализируясь в нигилистической позиции, смысл которой: тонкого плана нет, а то, что приписывается его влиянию – иллюзорно и вполне объяснимо внутренними законами данного (плотного) плана. Крайняя степень этого нигилизма – отрицание эволюции (т.е. процесса высветления, утончения всех планов) или даже утверждение инволюционного, уплотняющего материю, направления развития.

Цель тринадцати – разрушение иллюзий космической гармонии, в смысле отделения плевел от семян истинной духовности, т.е. устойчивых жизненных каналов в тонкий план – таких, которые действительно поддерживают жизнь и гармонию плотного плана в его условиях существования.

В жизни человека влияние тринадцати может проявляться двояко: либо он подвергается влиянию черного учителя (человека или ситуации), либо сам становится таковым. При этом и то и другое может происходить на различных уровнях, от грубого соблазна до тончайшего анализа почти неощутимых слабых мест. Черные учителя так же необходимы эволюции, как и белые, и их работа не менее ответственна; важно лишь, чтобы человек отрабатывал ситуации, управляемые тринадцатью, не соскальзывая вниз со своего духовного уровня, что иногда очень трудно. Другое важное обстоятельство заключается в том, что черное учительство тринадцати, как бы «материалистично», т.е. в пределах данного плана, оно ни оформлялось внешне, фактически происходит под управлением тонкого плана, т.е. 13 – число четвертого уровня и означает прямую связь с ним; говоря метафорически, ад как место обитания черта есть фрагмент рая, а именно, чистилище перед входом в него.

13=10+2+1 – черт это человек (10) с рогами (2) и хвостом (1). Рога символизируют антагонизм, поляризацию, хвост – канал в тонкий план.

13 = 10+3 – благими (гармоничными) намерениями вымощена дорога в ад.

Тринадцать бывает в двух основных ипостасях: элегантной и подчеркнуто-грязной; обладая несомненной силой, опускает человека вниз, на время лишая духовного начала и искушая прожить без него в радости плотской жизни или «истинно материального» знания. Попытка борьбы с тринадцатью на горизонтальном уровне быстро приводит к душевному опустошению, поскольку это число очень лживо и, тщательно это скрывая, обладает в действительности знанием и энергией тонкого плана, поэтому коварно, умно и изворотливо.» [Авессалом Подводный, «Каббала чисел» – М.: Издательство «ПАЛАНТИР», 1992, сс. 24-26]

Не скрою, что были внутренние попытки словчить-схитрить – опубликовать, скажем, под тринадцатым номером какой-нибудь менее важный материал, а там – что будет. Ведь в моей личной жизни влияние тринадцати ощущается уже несколько десятилетий, но при чем здесь все? Выбор определился, когда я вспомнил мысль, как мне кажется, сестер Марсиньяк из их «Земли» (книги под рукой нет, поэтому на все 100 я не уверен): «Вам, людям, еще предстоит пережить мистерию тринадцати.» Вот я и подумал, что ассимиляция массовым общественным сознанием материала данной книги может стать не самым жестким-жутким способом отыгрывания-обыгрывания «мистерии» тринадцати. Глядишь, даже в чем-то поможем на пути «просветления-восхождения» 13-му Апостолу… По этому поводу не могу удержаться от небольшой цитаты: «Выдвигается высокоодаренная и глубоко искренняя в своем порывании к Христу волевая личность, в которой еврейская навязчивость и агрессивная еврейская суровость сочетаются с рассудочно-правовым сознанием римского гражданина. Этот человек был носителем некоей миссии, безусловно светлой, но указанные личные и наследственные черты его извратили понимание этой миссии им самим. Вместо продолжения Христова дела, вместо укрепления и высветления церкви духом любви, и только одним этим духом, тринадцатый апостол развертывает громадную, широчайшую организационную деятельность, цементируя разрозненные общины строгими уставами, неукоснительным единоначалием и даже страхом, так как опасность быть выброшенным, в случае ослушания, из лона церкви порождала именно духовный страх. То обстоятельство, что апостол Павел никогда не встречал Иисуса Христа при Его жизни и был, следовательно, лишен всего того благодатного, что исходило непосредственно от Иисуса, – это обстоятельство не менее многозначительно, чем и другое: то, что Павел не испытал, как остальные апостолы, схождения Святого Духа. И однако остальные апостолы как бы отодвигаются на второй план, каждый из них сужает свою деятельность до локальных задач, до создавания христианских общин в той или другой стране, а лишенный благодати Павел постепенно оказывается центральной фигурой, возвышающейся надо всеми общинами, все их объединяющей и всем им диктующей то, что ему кажется продолжением Христова дела.» (Даниил Андреев, «Роза Мира», М.: «Урания», 1997, с. 246.)