Паломничество жонглера (фрагмент)

Сейчас почтенную публику, ковыряющуюся в носах и скептически похмыкивающую (ну-ну, удиви меня, да?), развлекал Санандр. Делал он это неспешно, с эдакой снисходительной ленцой и обманчивой легкостью: жонглировал тремя стальными булавами, потом разогнул и согнул несколько подков. В толпе вякнули: "Обманует! Поддельные!" - он предложил желающим проделать то же самое. Охи, вздохи, "Гляди, кум, чтоб пупок не развязался!", подковы возвращаются к Санандру. Кто-то захотел взвесить в руках булаву - силач вручил ее добровольцу, тот покряхтел, пытаясь приподнять, да и бочком-бочком юркнул за спины односельчан.

Словом, всё как обычно. "Это если забыть про гвардейцев", - поправил себя Кайнор.

Санандр, например, о гвардейцах помнил очень хорошо. И о паре слов, которыми успел с ним обменяться Гвоздь, - тоже.

- Не порадуют ли господа нашу почтенную публику? - Он с широченной, в пол-лица, улыбкой приблизился к Жокруа К`Дунелю и предложил ему: - Возьмите сабли и выйдите против меня, безоружного. Я вас сильно-то не зашибу, не бойтесь. - И Сананадр подмигнул так нахально, что после этого ни один уважающий себя мужик не смог бы отговориться, не ударив лицом в грязь.

- Разумеется, - сказал К`Дунель, не двигаясь. - Шорнэ, Гуник и ты, Лавракон - порадуйте-ка почтенную публику.

После этого он повернул голову ко второму фургону и вызывающе улыбнулся, как будто совершенно точно знал, по чьей просьбе подошел к нему сейчас Санандр.

- Хитрый, зараза, - шепнул Друлли Гвоздь. - Ну ничего, мы еще поглядим, кто кого.

Народу тем временем явлено было не слишком продолжительное действо избиения трех вроде бы вооруженных гвардейцев одним совершенно безоружным Санандром. Сабли и их хозяева лихо вспархивали в воздух и летели в разные стороны; "почтенная публика" получала удовольствие на всю катушку. К`Дунель, судя по его довольной физиономии, тоже, хотя ему-то как раз, вроде, следовало бы переживать за судьбу подчиненных.

Потом гвардейцев собрали, почистили и отправили на фургонные лавки отдыхать. Санандр откланялся - и его сменила Киколь. Она сперва сплясала под молодецкий свист мужской части публики и завистливое шипение женской, ну а потом Жмун объявил выступление "единственной в своем роде и неповторимой Друлли - Собаки, Которая Умеет Считать".

- Ну иди, морда, - подтолкнул псину Кайнор. Сам он подобрался поближе к выходу из фургона, но устроился так, чтобы оставаться незамеченным снаружи.

Друлли показывали различные предметы, числом от одного до пятнадцати, и просили прогавкать соответствующее количество раз. Кайнор считал и свистел в свисток - Друлли послушно отзывалась лаем. Длилось это минут десять, а то и больше.

Наконец ведра, цветы и прочий пригодный для счета матерьял у публики закончился. Да и сами сельские - хоть и были воодушевлены зрелищем животины, которая умеет то, что не умеют некоторые из них, - все же малость притомились. Кайнор в который раз удивился: вот ведь, казалось бы, Санандровы булавы с подковами или разрезание женщины должны увлекать народ гораздо сильнее. А им подавай Друлли, Друлли и снова Друлли! Загадка человеческой природы, вот что!

Однако же теперь настал его черед, его и гвоздилок.

Кайнор сунул за плотно затянутый пояс парочку медных "очей", набросил на плечи двуцветный плащ (алым кверху, серым книзу) и выпрыгнул на площадь. Народ восторженно принял смену в программе - хлопали все, даже К`Дунель.

Гвоздь поклонился публике, а капитану гвардейцев - особо.

"Сейчас я тебе кое-что покажу, ценитель искусства!"

Он звонко прищелкнул пальцами и полез на крышу фургона, к шестам и канату - гвоздить.

* * *

- Темно, как в заднице у Крота! - в сердцах созверобогохульствовал Иссканр. - Слышь, чародей, а нельзя чуть-чуть свету подпустить?

Вместо ответа Фриний вызвал к жизни шарик размером с кулак, мерно сияющий багряным. На большее его сейчас не хватило, к тому же посох валялся где-то поодаль, выроненный Быйцей.

Да и не видел Фриний необходимости спешить с повсеместной иллюминацией Лабиринта.

Новосотворенная стена из затвердевшего огня окончательно остыла и больше не освещала коридор, шарик же выхватывал из жадной пасти тьмы лишь небольшое пространство вокруг себя.

В пятачок света попали: взъерошенный Иссканр, блестящий нагрудником и съехавшим на правое ухо кабассетом; дорожный мешок Фриния, чародейский посох и сам чародей.

Откуда-то из коридорной тьмы доносились прерывистое дыхание напуганного Мыкуна и ворчание Быйцы, который пытался успокоить полудурка. Потом появились и сами подросток с горбуном. Старик под руку подвел Мыкуна к стене и усадил, похлопав по плечу, мол, не беспокойся, мы рядом. Свой странного вида сверток он при этом так и тащил подмышкой, а вот за дорожным мешком, сброшенным впопыхах, снова отправился куда-то в коридорную темень.

- Что теперь? - спросил Иссканр, поправляя кабассет.

- Теперь - огненные браслеты. - И Фриний вынул из своего мешка четыре прозрачных кольца, способных охватить даже запястье Иссканра. - Давай руку, - велел он воителю.