Параллельный мир Оружейной Палаты

– Это выдумка про убийство, растиражированная художниками. Есть те, и я среди них, кто утверждает, что клевета на царя, который почти святым был и даже молитвы сочинял, вышла Ивану Репину, за его картину боком. Рука усохла. И таких медицинских наблюдений и перипетий не одна сотня наберётся, – поддержал историка психолог.

– Вот-вот. Послушай доктора. А как историк скажу, что версия об убийстве сына появилась лишь спустя два века после самого события. Карамзин, как ярый масон много чего спорного в своих работах понаписал. Ломоносова труды, если бы не подпортили немцы, то можно было бы за основу брать, – закивал Миша.

– Хотите сказать этот царь пушистый зайчик? – вскинула голову Милана.

– Я этого не говорил. Зубастым правителем надо быть, чтобы государство в два раза увеличить. Давай не будем загадывать. Последние дни мы и так словно не своей жизнью живём, – пытался Миша подобрать слова.

И тут Милана заплакала. Тихо так заплакала. Не произнося ни слова или стенаний, она шла с устремлённым вперёд взглядом, а по лицу текли солёные слёзы, орошая её сарафан. Миша хотел обнять её, но у него не было такой возможности.

«Если бы не шарашил адреналин, то я бы тоже мог заплакать» – промелькнуло у него в голове.

Вениамин ссутулился. Его плечи вздрагивали.

«Неужели и док сник?» – кровь прилила к лицу Миши, и он попытался найти мысли, которые могли бы его успокоить.

«Сестра, в оковах, но живая. Любимая плачет, но живая. Даже есть друг-умник, хоть и возможно тоже не в лучшей форме. Наставники-казаки говорили, надо брать силу от природы» – заставлял себя здраво мыслить Миша.

И вот взгляд его заскользил по ковру нежных белых цветов, раскрывающих свои головки, встречая солнце.

– Вот она, природа, шепчет нам, что всё идёт своим чередом, – прошептал Миша.

Он прокашлялся и позвал собратьев по несчастью: – Так приунывшие мои, пока на плечах есть головы, есть шанс решить любой ребус. Похандрили и хватит.

И с удивлением для себя Миша затянул песню, которую пел в последний раз у костра в далёком детстве, будучи на военно-полевых сборах: -

Когда мы были на войне,

Когда мы были на войне,

Там каждый думал о своей

Любимой или о жене.

…..

Но видно смерть не для меня,

Но видно смерть не для меня.

И снова конь мой вороной

Меня выносит из огня.

И снова конь мой вороной

Меня выносит из огня*.

Милана перестала плакать. Лицо было мокрым от слёз, но счастливым. Вениамин, который также рос на Кубани, приободрился.

– Мы все родом из детства. Спасибо, что напомнил, кто мы! – поблагодарил Веня историка. – А теперь, всем думать! Задачи будем щёлкать как орешки последовательно одна задругой. Задача номер один. Встреча с воеводой. Ратники сказали, что он решать будет, что с нами делать. Если человек дослужился до такого звания, то он рассудительный и умудрённый годами. Это не как у нас, когда случается, что погоны покупают. Раньше нужно было всё своим трудом заработать или дружина воспринимать не будет.

– Верно! В Молодинской битве было два воеводы с нашей стороны. Михаил Воротынский и Дмитрий Хворостинин. Воротынский из Рюриковичей, выдающийся военачальник, даже письменные уставы для погранцов составил. Хворостинин не родовитый, но его военная карьера была незаурядной, кстати, опричным воеводой у царя служил. Оба герои и оба вошли в историю, как радеющие за отечество, – выпалил Миша.

– А говорил, что ничего не помнишь. А ну, давай рассказывай, что там ещё о них знаешь! – обрадовался Веня.

– Мы уже пришли. Стан виднеется. Ясно одно, им врать нельзя, дознаются, – взлетели верх брови Миши.

– И какую им правду говорить? – озадачилась Милана.

– Они допрашивать по отдельности будут. Мы не знаем, что Полина воеводе расскажет, – выдохнул Веня.

– А что надо, чтобы Полина сказала? – с некоторым задором спросил Миша.

– Да как есть, пусть говорит! Так, мол, и так была в Москве и тут раз в Молодях. Время только указывать не надо. Они как такое услышат и к нам с тем же вопросом придут. И мы скажем, что были в Москве. Приехали на ярмарку в Молоди. Пробовали какие-то коренья у заезжего знахаря. И теперь ничего не помним, – быстро сочинял Веня.

– А ты что можешь Полинке это передать? – заметила веселье в лице жениха Милана.

Миша не ответил, а стал исполнять нечто странное: – Ту-ту. Ту-ту-ту. Ту-ту-ту.

Милана и Вениамин с удивлением слушали бесконечное ту-ту, пока ратник не шикнул на Мишу. Они пришли в лагерь и стояли между большими шатрами, в один из которых завели Полину.

– Что это было? – прошептал Веня.

– Наша с сестрой азбука Морза, – подмигнул Миша.

*– стихотворение «Песенка гусара» Д. Самойлова (1985), положенное на музыку В. Бардом, воспринимается многими как старинная казачья песня.

Глава 16

– Ты не юли. Раз баба Авдотья засомневалась, значит не порядок. Так и получилось. Ты знала куда идти. Сговорились, это очевидно. А то, что напали они на тебя, так не признали сперва. Ты мне голову не дури. С кем вы в договор вступили, что пообещали? Вижу же следы от оков у этих троих, может шкуру свою защищали, да свободу выторговали, – серчал воевода.