Пилот штрафной эскадрильи

— Что, Мишка, не ожидал? Думал, треплется Селезнев? А я договорился насчет тебя. Когда сможешь приехать?

Михаил клятвенно заверил, что в ближайшее время, и помчался к начальнику.

— Какой тебе отпуск без содержания? Ты только из отпуска вышел! — удивился Сергей Николаевич.

— Ну просто горит, как в Москву надо! — взмолился Михаил.

— Никак зазнобу в Москве найти успел? Дело молодое! — Тутышев заговорщицки подмигнул. — Отпуска я тебе не дам, но помочь – помогу.

Михаил навострил уши. Как-то странно начальник выражается: «Отпуска не дам, но помогу».

— «Аннушку» нам надо гнать на ремонт в Балашихинский район, поселок Черное. Это ведь рядом с Москвой. Движок ресурс свой отработал, менять надо. Техника с собой возьмешь – он после ремонта самолет принимать будет. На ремонте ты не нужен – не барское это дело. Вот и получается: вроде и в командировке, и в то же время…

— Я понял, Сергей Николаевич! Спасибо! Когда вылетать?

— Экий ты резвый! Сначала ремтехбаза подтвердить должна, что деньги на их счет поступили. Думаю, дня три-четыре подождать придется.

Обнадеженный Михаил вышел от начальника и позвонил Виктору:

— Вить, дня через три-четыре только получится.

— Хорошо, только долго не тяни, ты не один кандидат. Дома Михаил собрал документы, приготовил сумку с бритвой и бельем. Невелики пожитки, но и командировка короткая – дня три-четыре от силы.

Через три дня Сергей Николаевич вызвал его к себе:

— Вылетаешь завтра с утра. Все документы на самолет и авизовка у техника.

— Йес, сэр! — гаркнул Михаил, вытянувшись перед начальником.

— Эх, вроде уж вырос из детских штанишек, а все дурачишься.

Михаил нашел самолет, который предстояло перегнать, и техника около него. Это оказался его старый знакомый Сашка Веретенников.

— Этот рыдван на ремонт гнать?

— Почему рыдван? — несколько обиделся техник. — Вполне приличный летательный аппарат.

— Лет-то аэроплану сколько?

— Почти тридцать.

— Вот! Он меня старше! До Балашихи доберемся без проблем?

— Зуб даю!

— Тогда в шесть утра вылетаем.

Рейс был не графиковый, потому Михаил назначил вылет пораньше, когда болтанка меньше и видимость лучше. И все равно утром – пока к метеорологам за погодой на маршруте, пока в штурманскую за картами да в диспетчерскую – прошел час.

Михаил подошел к самолету, забросил в дверь сумку.

— Эй, Ляксандр! Ты здесь?

— А где ж мне еще быть?

Сашка демонстративно взглянул на часы:

— Я уж и двигатель прогрел.

— Это ты молодец!

Михаил приступил к предполетному осмотру. Понятно, что техник самолет осмотрел и приготовил, но – положено. Инструкции Михаил соблюдал свято: в них каждая строка кровью написана.

Он осмотрел мотор, левое колесо, подергал расчалки биплана, крыло – нет ли струбцин, фюзеляж. Обежал хвостовое отделение, покачал рули высоты. Такой же осмотр самолета он сделал с правой стороны. Все в порядке, лючки закрыты, заглушек и струбцин нет.

Михаил уселся в левое кресло, справа уже сидел Веретенников.

— Ну что, запускаем?

Михаил открыл форточку, крикнул: «От винта!» Пробежал глазами панель приборов, тумблеры. Так, триммеры в нейтральном положении, бензокран открыт. Михаил включил «запуск», нажал кнопку стартера, дождался, пока он наберет обороты, и потянул рычаг на себя. Стартер начал раскручивать двигатель – девятицилиндровый АШ-62ИР.

Винт сделал один оборот, второй – хлопок… Из патрубков вырвалось пламя. Михаил включил магнето, установил сектор газа на 700–800 оборотов в минуту. Двигатель взревел. Манометр показывал три атмосферы в масляной системе, температура газа – 100 °C. Пока двигатель молотил на холостых, Михаил связался с диспетчерской вышкой:

— Я – борт 35516, разрешите рулежку?

— Борт 35516, рулежку разрешаю.

Михаил показал знаком механику – убрать колодки! Отжал гашетку тормоза на левой половине штурвала, добавил газа. Самолет, вздымая за собой облако пыли, пополз по рулежной дорожке. Двигатель работал устойчиво, без тряски.

— Я – борт 35516, разрешите взлет?

— Борт 35516, взлет разрешаю.

Михаил вырулил на взлетно-посадочную полосу, нажал гашетку тормоза, плавно добавил обороты. Пора! Он отжал гашетку, добавил газу. Самолет начал разбег. На тахометре – 2100 оборотов в минуту, скорость – 80 километров в час. Михаил плавно потянул рычаг на себя. Самолет оторвался от земли, стук колес по швам бетонной полосы прекратился. Внизу промелькнул ближний привод.

«Аннушка» медленно набирала высоту. Пятьсот метров, тысяча… уже полторы. Видимость великолепная: как говорят летчики – «миллион на миллион».