Письма, несущие смерть

Остаток дня я провел в заботах: покупал одежду, продукты, в публичной библиотеке искал в Интернете Викки и окольными путями пытался найти информацию о Писателях Писем, но поиски мои успехами не увенчались. Эдсон заглянул вечером с пиццей и пивом, мы потрепались, и я рассказал ему, что подумываю нанять частного детектива. Эдсон одобрил мою идею и предложил поспрашивать знакомых, чтобы посоветовали хорошего. Я его поблагодарил. Он предложил оплатить расходы, но это предложение я отклонил. Кое-что человек должен делать сам.

После ухода Эдсона дом показался мне… странным. Отключенные телефоны больше не звонили, я не слышал никаких звуков, не видел никаких теней или жутких огней, но что-то было неправильным, и я вдруг осознал, что дом не пуст. Как ни старался я игнорировать это ощущение, я не мог от него избавиться. Я чувствовал рядом с собой чье-то присутствие. Я пытался рассуждать здраво, объективно. Вероятно, думал я, вера в колдовство и призраков началась с Писателей Писем. Чужое присутствие, которое я ощущал, могло быть всего лишь подсознательным признанием некоей личности, живущей в доме-двойнике в Стране Писателей Писем. Насколько я знал, тот мир и этот сосуществовали в разных физических измерениях с общим переходом на каком-то молекулярном уровне. Возможно, семья, проживавшая нынче в моем старом доме, тоже чувствовала, как мое второе «я» бродит по комнатам. А возможно, и нет.

Я чувствовал, что мои впечатления нельзя объяснить научным или даже псевдонаучным способом. В том, что происходило в этом доме, отсутствовала всякая логика.

Сочинение Писем — искусство, а не наука, и это прекрасно объясняло все различия.

Я бодрствовал до глубокой ночи, прислушиваясь к звукам, похожим на удары капель воды о дно пустой ванны, но доносившимся из коридора, и в конце концов забылся тяжелым сном.

Утром на кухонном столе я нашел миску с недоеденными хлопьями и стакан с недопитым апельсиновым соком. Рядом валялась «Лос-Анджелес таймс», раскрытая на спортивных страницах, а я точно знал, что на этот адрес не доставляются никакие газеты.

Я включил телевизор на полную громкость, чтобы слышать его изо всех помещений дома, проверил запоры на парадной и задней дверях (двери оказались запертыми), обошел весь дом, открывая по дороге все шкафы и шкафчики — искал незваного гостя. Никого я не нашел, но облегчения не испытал. Я убрал со стола, налил в чистый стакан апельсиновый сок и выпил его залпом, а потом попытался обдумать свой следующий шаг.

Надо сматываться.

Меня ничего с этим домом не связывает.

Я забрал сотовый телефон Эдсона, доехал до пляжа и прошелся по пирсу. Еще в колледже, когда не хватало денег на настоящее свидание, мы с Викки часто гуляли по пирсу, наблюдали за рыбаками и серферами, закатом и волнами. Тогда, в начале нашего знакомства, мы были счастливы, но сейчас мне было ужасно грустно. Я топал по толстым доскам, вдыхал соленый воздух, слушал гортанные крики чаек и сокрушался, как я мог допустить крах своего брака, как я мог предпочесть письма Викки.

Нет, я не выбирал, вдруг понял я. От меня ничего не зависело.

Эдсон позвонил около полудня и продиктовал мне фамилию частного детектива.

— Парень специализируется на пропавших людях. По моей просьбе его проверили. Он даже кое-что сделал для моего коллеги, искавшего давно потерянную возлюбленную. Он — профессионал.

Офис детектива находился поблизости, в Ньюпорт-Бич, на одном из верхних этажей высотки рядом с Фэшн-Айленд. Я позвонил договориться о встрече, и детектив предложил мне приехать немедленно. Я почувствовал себя марионеткой, которую дергают за веревочки, и, хотя я не разрешил Эдсону оплачивать расходы, был благодарен ему за участие. Каждая секунда неведения о Викки и Эрике казалась мне часом, проведенным в аду.

Детектив Патрик Скоулдер больше часа расспрашивал меня о жене и сыне, друзьях и родственниках, работе и отдыхе, пытаясь выудить как можно больше информации. В конце допроса я был совершенно измотан, но въедливость Скоулдера произвела на меня впечатление, внушила смутный оптимизм, и оставалось лишь молиться, чтобы парень не начал получать письма, которые заставили бы его отказаться от меня.

Придется и ему написать охранное письмо.

Я заплатил задаток и поспешил на стоянку за машиной. Вернувшись в дом Эдсона, я швырнул ключи на журнальный столик и прошел на кухню выпить воды…

Затрезвонил телефон.

Отключенный телефон.

Полный дурных предчувствий, я поднял трубку и осторожно сказал:

— Алло?

— Джейсон. — Голос слабый, почти шепот. Я не слышал его лет двадцать, но узнал мгновенно.

Голос моей матери. Никаких сомнений.

— Джейсон. — Меня пробрал озноб. Как будто говорила не мать, а персонаж из фильма ужасов. Да еще по неподключенному телефону. Бррр! Какая жуть! — Джейсон.

Что-то щелкнуло, и в трубке воцарилась тишина.

Я положил трубку на рычаг. Что это значило? Мать умерла? Совершенно очевидно, именно так я и должен был подумать.

Оставался только один способ это выяснить.