Под одним солнцем

- Ага, вроде припоминаю... но почему их нет на Церексе? Я вырос на берегу моря и не помню, чтобы оно меняло уровень...

- На Церексе они тоже существуют, но почти незаметны. Водные пространства там ограничены, Лизар слишком мал, а Солнце довольно далеко. Здесь же...

- Ясно! - воскликнул Конд. - Значит, есть надежда сняться с этих камней!

- Да, есть надежда.

- Фу, словно дышать легче стало! Литам Дасар, вы слышите?

- А?!

- Слышите, часов через... самое большее через восемь часов поднимется вода и мы всплывем, нужно успеть заделать пробоину.

Конд бросился к платформе с такой легкостью, словно не существовало могучего тяготения Арбинады.

- Антор, Ланк! Что вы стоите, быстрее!

- Не спешите Конд, не все так быстро, как вам кажется.

Кор, тяжело опустившись на землю, прислонился к камню.

- Я думаю... - начал он.

- Смотрите! Летит! Вон, да не там, правее! - перебил его Дасар.

Биолог поспешно вскочил на ноги, указывая на небо. Над скалами реяло какое-то существо. Оно медленно описывало широкие круги, чувствуя себя великолепно в капризной воздушной стихии.

- Какая мерзкая тварь! - сказал Конд. Он остановился у платформы, держась рукой за трос. - И большая, метра два.

- Пожалуй, покрупнее, - вставил Кор. - Смотрите, какая пасть. Что вы скажете, Дасар?

- Что я скажу? Скажу, что если такие летают, то по суше бродят, знаете... Нет, вы уж лучше фантазируйте сами.

- Здесь надо быть осторожным.

- Несомненно. Антор, сбейте ее, вы хорошо стреляете. Да подождите, пусть подлетит поближе.

Я поднял оружие и стал ловить крылатое чудовище в центр прицела. Оно опустилось ниже и летело прямо к нам. Я нажал спуск.

- Мимо!

- Нет, попал, просто живучая. - Я еще раз нажал спуск.

Животное покачнулось и, судорожно взмахивая крыльями, как-то боком стало удаляться.

- Стреляйте еще!

Держать оружие на весу было трудно, руки устали и дрожали от напряжения. Вряд ли в таких условиях можно было рассчитывать на успех, но я выстрелил.

- Мимо!

Животное скрылось в скалах. Некоторое время мы молчали, рассматривали крутые, покрытые растительностью берега.

- Странный мир...

- Нет, просто юный мир, полный сил, мир, которому принадлежит будущее.

Кор покосился на биолога:

- Этот мир возник в одно время с Церексом...

- Да, но попал в другие условия и слишком мало пережил, чтобы стать зрелым, он еще расправит крылья...

- Крылья у него уже есть, - заметил Ланк, взбираясь на платформу, где стоял Конд.

- Нет, в переносном смысле... Что вы говорили о приливах, мазор Кор?

- О приливах? Ах да, я сказал, что сегодня нас вряд ли снимет с камней. Пойдемте, пора возвращаться. Сейчас Хрис в первой четверти. По всей вероятности, вода поднимется достаточно высоко, когда он вступит в полную фазу.

- Это когда же?

- Дней через семь, через восемь, мы за это время многое успеем сделать. Вы говорите, мир юн, в смысле эволюции?..

- Да.

- У нас еще слишком мало фактов. И вы думаете...

- Я не думаю, у меня просто такое впечатление.

Кор и биолог замолчали. Они тяжелыми шагами направились к платформе подъемника, увязая в песке и спотыкаясь о камни.

- Пускайте, Конд.

Тросы натянулись, и платформа поползла вверх к открытому люку. Я взглянул на море. Пенная полоса прибоя была в тот момент на несколько метров ближе, чем когда мы выходили из корабля.

- Начался прилив?

Кор обернулся и через плечо взглянул на волны:

- Да, похоже.

Конд достал часы:

- Двенадцать часов назад нас выбросило на берег.

- Да, волны и прилив. Нам не очень везет, но могло быть и хуже. Ладно, заходите. Ланк, что у вас там?

- Рука... задел, больно.

- Заходите.

Крышка люка плотно стала на свое место. Наступила тишина, мы слышали в наушниках только дыхание друг друга.

- Антор, тебе ближе, включай.

Я пустил в ход систему дезинфекции.

21

Нам пришлось очень трудно на Арбинаде. Я имею в виду даже не опасности, которые подстерегали там на каждом шагу. К опасностям человек в конце концов привыкает, но невозможно привыкнуть к насилию над самим собой. То, что в обычных условиях естественно и просто, там требовало известного напряжения мысли и воли. Тело было чужим и непослушным. Руки поднимались тяжело, их нужно было заставлять двигаться, ноги шевелились вяло и медленно, веки опускались сами собой, и требовалось усилие, чтобы держать глаза открытыми. Даже язык ворочался во рту неуклюже, и порой с уст слетали какие-то обрывки слов и фразы становились куцыми и нечленораздельными.

Теперь на Хрисе, где я пишу эти строки, мне порой уже трудно представить наше недавнее прошлое. Дни на Арбинаде кажутся мне сном, каким-то кошмарным видением. Как передать все это? Как описать тягостное ощущение собственных внутренностей, проглоченного куска пищи, боли в глазах, хруста каждого сустава, тяжелого прикосновения одежды? Невозможно! Только пальцы сохранили подвижность, но и они обманывались, прикасаясь к знакомому предмету, который сразу становился непривычно тяжелым. Мы сделались раздражительными и невыдержанными. Временами из-за нелепых пустяков возникали ссоры, которые иногда переходили в опасные столкновения.