Под сетью и мечом [сборник]

Сталин ответил: «Нам давно известно, что они говорят неправду». Коган и Гречухин были вынуждены признаться в организации заговора против Шолохова. После этого Сталин сказал: «Есть предложение кончать. Все ясно. Вас много, товарищ Погорелов один, у него выходит, у вас не выходит. По глазам видно, товарищ Погорелов честный человек. Товарищ Погорелов показал себя в гражданскую войну. На груди у него сияет орден Красного Знамени. Он показал себя как коммунист и в мирных условиях».

— Интересно, общался ли после этого Сталин с Шолоховым? Может, дал какое-нибудь напутствие?

— Да, Сталин общался с Михаил Александровичем после этого памятного случая. И дал ему совет: «Пишите, больше вас никто не будет беспокоить и травить». Как затем рассказывал Погорелов, Сталин, попрощавшись с Шолоховым, обратился к нему и сказал: «Ваши действия были правильны, и если у вас что случится в будущем, обращайтесь ко мне лично. Хорошо, что вы не струсили, а то они бы вас с товарищем Шолоховым запрятали и уничтожили». На протяжении всей встречи, по своему обыкновению, Сталин прохаживался вдоль стола за спинами сидевших за ним участников. И когда все закончилось, он, стоя за спиной Шолохова, задал в свойственной ему манере обезличенный полувопрос-полуутверждение: «Говорят, товарищ Шолохов много пьет…» На что Михаил Александрович в свойственной уже ему манере ответил: «От такой жизни запьешь, товарищ Сталин!» Я не слышал примеров такого ведения беседы за тем столом, и в этом — весь Шолохов.

— И как сложились отношения в дальнейшем между Шолоховым и Погореловым?

Из Москвы Шолохов и Погорелов вернулись друзьями. В 1939 году И.С. Погорелов переехал из Новочеркасска в Москву, получив назначение в наркомат боеприпасов. С 1968 по 1972 год Погорелов работал помощником писателя по депутатским делам. В 1974 году Погорелова не стало, но воспоминания его стали документальным свидетельством заговора против Шолохова.

Александр Михайлович закончил свой рассказ. Таял чудный день. И только благодаря великой милости природы долгожданное майское солнце все еще грело землю и светило ярко, проливая из поднебесья на бескрайние просторы, настоянные на буйном степном разнотравье, животворящие лучи.

Вставая со скамейки, я еще раз посмотрел на Шолохова и наконец-то уловил объект его внимания — степной орел. Гордый, высокий, реющий полет этого недреманного ока степей донских периодически приковывал взгляд Александра Михайловича. А тем временем орел, неторопливо наворачивая круги, удалялся от станицы все дальше и дальше к горизонту — к Дону-батюшке, вековечной реке, казацкой радости и печали.

Мы шли с Шолоховым по усадьбе, сухо шелестела от ветра трава, и где-то высоко в небе заливался, сыпя трелями, неугомонный жаворонок. Прощались мы долго. Говорили о разном. О романе Шолохова «Они сражались за Родину», об истории его создания, об одном из его героев — моем однофамильце Звягинцеве. Естественно, коснулись и моих донских корней. Потом Александр Михайлович, предавшись воспоминаниям, щедро, с хорошим шолоховским юмором делился ими со мной, очень увлеченно и интересно рассказывая о своем именитом деде и бабушке, о том, как с ними рыбачил и охотился. Когда мы подошли к калитке, из детского центра вырвались гурьбой юные казачата и повалили в сторону Дона. Голоса их разорвали тишину. Какой будет их жизнь в этих воспетых Шолоховым местах? Кто знает. Важно только, чтобы они помнили, какой ценой оплатили ее их отцы и деды.

2013 г.

Враг народа товарищ Сталин

«Что касается фамилии, я лучше глотку себе перережу, чем изменю! Никогда на это не пойду, и говорить со мной об этом нет смысла. Сажали Сталина, судили Сталина, высылали Сталина, а теперь для их удобства менять… Нет! Каким родился, таким и сдохну!»

Василий Сталин написал это в письме к своей тете Анне Сергеевне. Написал в апреле 1961 года, в дни, когда страна ликовала после полета в космос Юрия Гагарина. Летчик Гагарин стал любимцем планеты, символом новой эры в жизни человечества, а летчик Василий Сталин был этапирован в эти дни в Казань. Там ему выделили однокомнатную квартиру в доме № 105 по улице, которая через некоторое время стала называться именем первого в мире космонавта. Паспорта у Василия Сталина тогда не было, полгода он жил по справке об освобождении из заключения. На все предложения поменять фамилию следовал решительный отказ: не хочу быть Джугашвили, хочу быть Сталиным!

Что было в этом отказе — упрямство, гордость, признаки психического расстройства или наивная надежда на чудо, на то, что перемены возможны? Кто ж знает… Только все-таки новый паспорт на фамилию Джугашвили он получит. Чуть позже.