Подвал. 24 года в сексуальном рабстве

Мартину Поп убили в ноябре 1986 года. Семнадцатилетнюю девушку обнаружили на берегу озера Мондзее. Она была задушена и изнасилована. Ее тело бросили в воду после того, как прятали несколько дней. Мартина Поп была удивительно похожа на Элизабет. Ее платье так и не нашли.

Юлия Керер, шестнадцати лет, пропала 27 июня 2006 года. Обвинители говорят, что последние следы ее были обнаружены в ее родном городе, Пулку, Нижняя Австрия, но с тех пор о ней ничего не известно. Она считается пропавшей без вести.

Габриэллу Суперкову убили в августе 2007 года. Она работала проституткой на австро-чешской границе. Ее тело обнаружили в озере Мольдаустозее. (Как раз в то время Фритцль отдыхал в тех местах.)

Полиция заново изучает эти и другие преступления. Так, некая женщина заявила, что Фритцль изнасиловал ее за месяц до того, как совершил изнасилование, за которое был осужден и находился в тюрьме в 1968 году. Не пожелавшая назвать своего имени шестидесятиоднолетняя жительница Линца говорит, что подверглась нападению Фритцля, когда ей было двадцать лет. Местные СМИ приводят ее слова: «Я тоже была изнасилована, но находилась в таком замешательстве, что даже не сообщила в полицию. Пожалуйста, не выдавайте моего имени, но я на сто процентов уверена, что это был Фритцль».

Обвинитель Герхард Седлачек обратился ко всем возможным жертвам серийного насильника Фритцля: «Мы не хотим ничего упустить. Мы обращаемся ко всем, у кого есть информация для нас. Это гораздо предпочтительнее сделать через полицию или местный суд, чем через СМИ».

Теперь, когда Керстин поправляется и мечтает о концертах Робби Уильямса, на которые хотела бы попасть, — ей нравилось напевать его песни, даже когда она лежала в полукоматозном состоянии на своей койке в подвале, — она и ее братья и сестры, пусть и маленькими шажками, прокладывают себе путь в волнующую, ошеломительную новую жизнь.

Штефан и Керстин, благодаря небольшой разнице в возрасте, проводят много времени вместе. Они строят планы, говорят о местах, где хотели бы жить, которые хотели бы посетить. Как скоро эти планы примут реальные очертания — загадка как для них, так и для специалистов-психиатров, которые общаются с ними. Им еще многому придется научиться — и прежде всего научиться доверять людям, перестать бояться закрытых дверей, понять, что не всякий мужчина, зажавший в руке пульт дистанционного управления, хочет снова запереть их. Задача под стать подвигам Геракла.

Любопытно, что оба, Керстин и Штефан, присоединившись к матери, отказались в июле давать показания против Фритцля. Что это? Остатки былой привязанности или результат страха, ненависти или жалости? С одной стороны, он был их тюремщиком и насиловал их мать, с другой — был человеком, который приносил им еду и в конце концов спас Керстин жизнь. Нет только черного и только белого как для них, так и для терапевтов. Все затуманено, неясно.

Наступило заметное физическое улучшение. Штефан больше не сутулится, от его анемии и недостатка витамина D не осталось и следа. Керстин скоро полностью поправится, хотя ей и придется полагаться на коктейль из лекарств, чтобы до конца контролировать свои припадки.

Весельчак Феликс, сгусток энергии, который так радует всех, медленно, но верно забывает прошлое. Врачи надеются, что к пяти годам подвал займет туманное место в его психике, где распылится на что-то не угрожающее, может быть даже приятное. Развитие мальчика замедленно, но не до такой степени, как у его более старших сородичей. Он может научиться забывать ужасы прошлого.

У детей, которые воспитывались «наверху», свои обиды на природу. Федеральная пропаганда на всю оставшуюся жизнь внушила им, что их мать — дрянная женщина, что они должны строить свою жизнь сами. И все это мигом рухнуло. Постоянно осознавая себя «инцестуальными детьми», они, как беженцы, были с корнем вырваны из теплой и безопасной домашней атмосферы и перенесены в психиатрическую клинику, где какие-то дяди в белых халатах внимательно изучали их, а незнакомая тетя называла себя их матерью. Чем они займутся дальше, насильственно оторванные от своих приятелей и привычных занятий, — трудно сказать. Пока они привыкали к матери, влияние эмоционального надлома, так резко порушившего их прежнюю жизнь, было огромно и мучительно.

Размеры этого эмоционального сдвига проявились в конце июля. Несмотря на радужную картинку «воссоединившейся семьи», нарисованную Кристофом Хербстом, Элизабет не перестает ссориться с матерью. Поводы многочисленны — пассивность Розмари, когда Элизабет изнасиловали еще в детстве, тот факт, что она не ушла от мужа, зная, что он осужден за изнасилование, не спросила, в какую именно «секту» сбежала ее дочь.

Кроме того, «верхние» дети не перестают называть Розмари «мамой». Элизабет упрекала их, затем упрекала Розмари за то, что она не отговаривает их не делать этого. Судя по сообщениям местных СМИ, во время написания этой книги подобные обвинения привели почти к полному разрыву между матерью и дочерью. Последнее наследие Йозефа Фритцля — пошатнувшиеся устои семейной жизни и любви.