Подземный доктор

Подволоцкий на предложение бывшей жены согласился. Он и впрямь не был дураком и из двух вариантов: уйти в лес и, скорее всего, вскоре там умереть или стать правителем половины Устюга (пусть и слегка «карманным», если говорить откровенно) – он, разумеется, выбрал второй. А еще, уже по своей воле, он определился с судьбой младшего сына. Прекрасно понимая, как он перед ним виноват, новый Дед Мороз рассказал Глебу о принятом решении: он будет воспитывать Вовку сам, наверстывая упущенное за долгие годы. В связи с этим как-то сам собой решился и Нюрин вопрос. Поскольку по развитию Вовка был совсем ребенком, девочка к нему невольно привязалась и попросила разрешения остаться с ним вместе. «Добрый Дедушка Мороз» ей это позволил и сказал, что велит построить для нее возле Резиденции небольшой крытый бассейн, а также пообещал в будущем обучить девочку медицине. Начальное и среднее образование Вовки и Нюры взял на себя Денисов. Кстати, он тоже сразу же согласился с «навязчивым» предложением Святой, поскольку жить у нее под боком не доставляло и ему большой радости. Причем ни Денисовым, ни Ликом, ни Щупом он зваться не захотел – решил официально стать Пистолетцем. По его словам, это звучало «ласково-угрожающе», что всегда сбивает с толку недругов и подчиненных.

Нюра была, наверное, счастливее всех. Правда, оставшись как-то наедине с Глебом, она процедила сквозь зубы:

– Ладно, носи пока мою шкуру. Всё одно ты помрешь раньше меня, ты же старше. Вот тогда я ее и заберу.

– Хорошо, – улыбнулся мутант, – я укажу тебя в завещании.

Саша хоть и с трудом, но выполнила данное тетке Клаве обещание – добилась у Святой отмены наказания «диким» мутантам за грамотность. Правда, для этого ей пришлось пойти на шантаж: в случае отказа пригрозила свекрови выкидышем «в связи с глубоким расстройством нервной системы и всего организма». А угроза была совсем не пустой – Саша и впрямь оказалась беременной.

Правда, пойти дальше и попросить, чтобы свекровь разрешила «диким» иметь детей, Саша пока не осмелилась, решив поначалу довольствоваться малым и «завоевывать позиции поэтапно». Но всё равно она была до безумия рада и до слез огорчилась, узнав, что на пару месяцев муж назначен в лазарет санитаром, – она ведь уже на завтра готова была отправить его в леса «нести луч просвещения погрязшим во мраке невежества». Впрочем, немного подумав, Саша решила, что такая отсрочка даже и к лучшему: за это время она собралась перевернуть вверх дном Устюг в поисках книг и учебников.

Счастлив и бесконечно горд был и Венчик. С автоматом, на прикладе которого изысканной вязью было выжжено: «Дозорному Вениамину Карпухину за проявленную доблесть. Святая» он поначалу даже спать ложился. Старшему их подразделения, Семену Полякову, не оставалось ничего иного, как официально перевести Венчика из стажеров в полноправные дозорные. Венчик был так этому рад, что в конце концов передал свой именной автомат в общее пользование – стыдно было иметь такую роскошь, когда остальные дозорные перебивались одним «калашом» на всех. Единственным условием Карпухин поставил, чтобы на свое дежурство он заступал с наградным автоматом.

Игорь, кстати, поправился окончательно и тоже очень гордился бывшим подопечным, хоть и называл его иногда по привычке стручком.

Не повезло пока одному лишь Стёпику. Он долго раздумывал, психовал, нервничал, почти перестал есть, в результате чего при малейшем ветерке его мотало в небе как осенний лист. В итоге «птер» собрался с духом и полетел в Устюг к Подземному Доктору. Узнав, что того больше нет, а новоявленный Дед Мороз ему помочь не в состоянии, Стёпик отчаялся настолько, что решил утопиться в Сухоне. К счастью, ему захотелось попрощаться с Сашей и попросить у нее прощения за прошлое. Правда, пока он летал над городом, его дважды едва не подстрелили патрули храмовников и один раз попал по хвосту камнем меткий морозовец, но в итоге, не считая нездоровой худобы, практически целый, девушку он разыскал и очень душевно с ней пообщался. В конце концов он так разоткровенничался, что излил ей и свою терзающую душу и разум проблему.

– Я ить к Доктору прилетал… – тяжело вздохнул он.

– Заболел?!. – ахнула Саша. – Ну да, по тебе видно. Исхудал так, что ребра считать можно.

– Да не, то не я заболел!..

– А кто? Игнатий?

– Игнатий заболеет, ага! Они теперича с-сс Павлом ентим – два с-сапога пара. Тока ш-што с-спят пока не вмес-сте, тьфу ты!.. То ш-шаш-шки, то крес-стики-нолики, то города…

– Какие города? – ошарашенно заморгала девушка. – Нет, я помню игру в города, но их ведь много знать надо! А они же…

– А ш-што они? Они много и знают. Ус-стюг, Вологда, Луза, Крас-савино, Котлас-с, Архангельс-ск, С-северодвинс-ск. Павел ишшо Череповец знает. А! Ишшо говорят – врут, наверное, – ш-што ес-сть то ли городиш-шко такой, то ль с-село навроде Кузина, который Мос-сквой зоветс-ся, как «галера» ента, будь она неладна!.. Я не верю. Кто в с-своем уме с-станет с-село как «галеру» карателей называть?..

– Да нет, Москва и правда есть, – сказала Саша. – Я читала. Большой город.