Последний довод королей

— Не такая, как эта. Уже сотни случаев. Некоторые умирают за день, почти на глазах. Другим требуется больше времени. Они высыхают до кожи и костей. Их уже полные залы. Вонючие, безнадежные места. Но не волнуйтесь об этом. — Он встряхнулся. — Мне надо идти.

— Уже?

— Зашёл мимоходом, сэр. Помогаю организовать похороны Поулдера, можете в это поверить? Его похоронят с почестями по приказу короля… то есть Джезаля. Джезаля дан Луфара. — Он надул щёки. — Удивительное дело.

— Да уж.

— Всё это время. Королевский сын сидел посреди нас. Я знал, что есть причина, по которой ему так чертовски везёт в карты. — Он снова хлопнул Веста по спине. — Рад, что вы так хорошо выглядите, сэр. Знал, что они не смогут долго вас здесь держать!

— Держись подальше от неприятностей! — крикнул ему Вест, когда тот дошёл до двери.

— Всегда! — Здоровяк ухмыльнулся, закрывая дверь.

Вест взял свою трость, стоявшую у кровати, стиснул зубы и поднялся. Он захромал по плитам широкого пространства к окну — один мучительный шаг за раз — и наконец встал, моргая в утреннем солнечном свете.

Глядя вниз на дворцовые сады, сложно было поверить, что где-то шла война, что целые акры лежат в развалинах, что трупы складывают в кучи. Лужайки были аккуратно скошены, гравий выровнен. С деревьев упали последние жёлтые листья, обнажив гладкие чёрные ветки.

Когда они отправились в Инглию, была осень. Неужели это случилось и вправду всего лишь год назад? Вест пережил четыре великие битвы, осаду, засаду и кровавую рукопашную. Он стал свидетелем поединка до смерти. Стоял в центре великих событий. Он пережил бросок на сотню миль по ледяной зимней Инглии. Нашёл новых товарищей в неожиданных местах, и у него на глазах умирали друзья. Берр, Каспа, Катиль, Тридуба — все вернулись в грязь, как говорят северяне. Он видел смерть, и сам приносил её. Вест неуютно пошевелил больной рукой в поддерживающей повязке. Он своими руками убил наследника престола Союза. По воле случая на грани возможного он поднялся на одну из самых высоких должностей в государстве.

Сложный год.

И теперь всё закончено. Мир, в своём роде. Город лежит в развалинах, и каждый должен выполнять свою задачу, но Вест заслужил отдых. Уж конечно, никто его за это не осудит. Возможно, он сможет настоять, чтобы за ним ухаживала Арисс дан Каспа. Богатая и прекрасная медсестра — кажется, это именно то, что ему и нужно…

— Тебе не следовало вставать. — В дверях стояла Арди.

Он ухмыльнулся. Приятно было её видеть. Последние несколько дней они были близки. Почти как давным-давно, когда они были детьми.

— Не волнуйся. Я всё сильнее с каждым днём.

Она подошла к окну.

— О да, всего за несколько недель ты станешь сильным, как маленькая девочка. Назад в постель. — Она взяла его под руку, забрала трость и повела по комнате. Вест не стал сопротивляться. Если честно, он в любом случае начал уставать.

— Нельзя рисковать, — говорила Арди. — Ты всё, что у меня есть, как ни жаль. Если не считать другого инвалида, моего доброго друга Занда дан Глокту.

Вест чуть не фыркнул от смеха.

— Этот калека?

— Да, разумеется, в каком-то смысле он совершенно омерзителен. Ужасен и жалок одновременно. Но всё же… когда мне не с кем было поговорить, оказалось, что я странным образом к нему привязалась.

— Хм. Раньше он был омерзительным в совершенно ином смысле. Никогда точно не понимал, почему я привязался к нему. И всё же он мне нравился. Наверное …

Внезапно Вест почувствовал, как волна тошноты скручивает его внутренности, запнулся и чуть не упал. Опустился на кровать, вытянув негнущуюся ногу. Перед глазами всё расплылось, голова закружилась. Он прижал ладони к рукам, стиснув зубы, и ко рту подступила рвота. Он почувствовал руку Арди на своём плече.

— Ты в порядке?

— А, да, это просто… Тошнота опять накатила. — Чувство уже проходило. Вест потёр больные виски, а потом затылок. Поднял голову и снова улыбнулся сестре. — Уверен, ничего страшного.

— Коллем…

Между пальцев у него застряли волосы. Много волос. Его волос, судя по цвету. Он моргнул, глядя на них, озадаченно, а потом недоверчиво закашлялся смехом. Влажным, солёным кашлем из-под рёбер.

— Я знаю, что с годами лысею, — прохрипел он, — но это, пожалуй, чересчур.

Арди не смеялась. Она уставилась на его руки, её глаза расширились от ужаса.

Патриотический долг

Глокта поморщился, осторожно усаживаясь на стул. Не было фанфар, чтобы отметить миг, когда его больная задница коснулась жёсткого дерева. Ни взрыва аплодисментов. Только резкий щелчок горящего огнём колена. И всё же этот миг величайшего значения, и не только для меня.