Повести и рассказы

– Непременно. Профессионала найти легче, чем любителя. На хуторах не скроешься, да их и прочесать можно. Остаются Леймонт, Пембертон и Сан-Круазье. Леймонт крупнее, с богатым и нищим подпольем, и потому, вернее всего, он заляжет именно тут. Все гостиницы, бильярдные, кафе и бары уже под зонтиком – возьмут, как только появится. Да и следы одной из машин определяют леймонтское направление.

– Какой машины?

– «Форда». «Мерседес» увели в противоположную сторону. Мы уже нашли его в заброшенном мотеле.

– «Форд»? – повторил Стон. – У этой машины старенький кузов и мотор с гоночной. Лишь профессионал мог предпочесть его «мерседесу»: стоило только открыть капот.

– Мексиканец? – спросил Петерсен.

– Он такой же мексиканец, как я француз. Говорит на пяти языках, и все родные.

– Я знал одного мексиканца. Опасный тип, – сказал подошедший Спинелли.

Стону хотелось выругаться, но он сдержался. Только сказал сквозь зубы:

– Ты же его курировал.

– Я о другом. А с этим просчитались мы оба. Тебе важно было, где его сердце, а я размяк. Доверился. А никому у нас верить нельзя. Никому.

«Запоздалые сетования, – подумал Стон. – Да и так ли уж они искренни? Прежде всего не верить следует самому Спинелли. Не он ли и устроил весь этот спектакль? А вот физику лично он, Яков Стон, например, верит. И учительнице верит. Да и скрылись они, наверное, только из боязни оказаться в роли соучастников преступления. Интересно, что они сделали с чемоданами? Ведь при первой же попытке продать хотя бы один-единственный камешек тут же замкнутся наручники. Кроссворд. Сущий кроссворд».

Домой Стон не поехал. Отправились закусить к Тони в «Аполло». Из ближайшей телефонной будки Спинелли позвонил к бармену и потребовал закрыть бар. Он не любил деловых разговоров при посторонних, при публике. А это был его бар, где он командовал, не стесняя себя порядками.

Тони встретил их за стойкой бара с радужными этикетками на пузатых и долговязых бутылках. На электрической плите поджаривались бифштексы. Тони знал вкусы хозяина.

От бифштексов Стон отказался, зато Спинелли потребовал два.

– Мне будут звонить сюда, землячок, – предупредил он бармена, – так вот во время разговоров выйди в подсобку и не подслушивай.

Звонили два раза. В первый раз Джакомо доложили о положении в округе.

– Ни в Леймонте, ни в Пембертоне, ни в одном из ювелирных магазинов никто не пытался продать бриллианты. Оптовые скупщики тоже молчат. Из Сан-Круазье пока сигналов нет.

Второй звонок сообщил о пропавшем «форде».

– Искомый «форд» с леймонтским номером «Д 77–90» был обнаружен час назад у аптеки на улице Жёлтых Роз. Водитель сразу же обнаружил слежку, и в переулках близ площади Кальвина ему удалось уйти. Почему он стоял у аптеки – неизвестно. Аптекарь уверяет, что в это время посетителей не было. Поиски продолжаются.

«А зря его Плучек недооценивает, – подумал Стон о перемалывающем бифштексы Спинелли. – В городе Джакомо незаменим. Подонок должен знать дно в совершенстве, а в придонных водах Леймонта едва ли найдётся хищник зубастее».

Стон ошибался и понял это некоторое время спустя.

Он уже допивал свой кофе, как запертую дверь бара кто-то легко и бесшумно открыл снаружи. На пороге возник Гвоздь с автоматом военного образца. Палец правой руки лежал на спусковом крючке. Чемодана с ним не было.

– Тихо, – сказал Гвоздь, не спускаясь в подвальчик. – Руки на затылок. Стон – направо, Спинелли – налево. Отодвиньтесь. А ты, молчун, – кивнул он застывшему Тони, – лезь под стойку и не выглядывай, что бы тут ни случилось.

Не оглядываясь, он снова закрыл дверь, спустился и сел в стороне, держа под прицелом столик с гостями и стойку бара.

– Оставьте глупости, Гвоздь, – проговорил Стон как можно спокойнее. – Охотно признаю, что ошибся в расчёте. Вы стоите дороже, чем пять тысяч кредиток. Много дороже. Но ведь мы можем договориться.

– Можем, – согласился Гвоздь, не опуская автомата, – только потом. Пока сидите и не двигайтесь. А сейчас мне нужен Джакомо. У меня с ним старые счёты.

Теперь Стон смотрел на Спинелли. Глаза у того округлились.

Страха в них не было – только удивление. Он явно не понимал налётчика.

– Какие у нас с тобой счёты, Гвоздь, кроме уговора по найму, – вымолвил он, проглатывая кусок бифштекса, застрявший в горле. Рук с затылка он не снял – понимал, что парень с автоматом такой же профессионал, как и его «парнишки». – Я тебя только вторично вижу. Первый раз, когда договаривались, второй – сейчас. До того не встречались ни разу. Ей-богу, не помню.

– А я напомню, – сказал Гвоздь без улыбки. Стон обратил внимание на его запавшие щёки и тонкие сжатые губы – с таким лицом не шутят и не разыгрывают, и разговор пойдёт, видимо, на грани расправы. – Напомню, – повторил Гвоздь. – Сколько ты взял за товар, который мы семь лет назад увели с витрин Тардье?

– С кем?

– С Гориллой и Кэпом. Два миллиона моих ты взял плюс их доля. Итого три. Да ещё проценты за семь лет добавить придётся. Подсчитываешь?