Продам свой череп

Здесь всего три гимназии - одна мужская и две женские - «Зелёная» и «Коричневая»; у девочек из первой прозвище «Гусеницы», у вторых - «Какашки». Порядки здесь строгие: гимназисткам запрещено появляться после 19 часов в театрах, синема, кофейнях и даже просто на улицах. Буде такое случится, установить личность нарушителя проще простого: у всех нас имеются ученические билеты, а в околотках - списки всех учащихся. Мало того, любой житель Владивостока, увидев гимназистку в неположенном месте в неположенное время, может потребовать у неё билет, узнать фамилию, а потом сообщить директору гимназии.

... Нас, колонисток, встретили в гимназии настороженно, за глаза называют: «эти воображули петроградки», хотя поводов мы вроде бы не давали. Особенно старается местная достопримечательность, гордость гимназии Верочка Кедроливанская. Обладательница красивой фамилии, ослепительной внешности, к тому же круглая отличница, очевидно, увидела в нашем появлении покушение на её популярность и начала распространять про нас всякие сплетни. Особенно неравнодушна ко мне, узрев, очевидно, прямую свою противоположность; встречаясь со мною в коридоре, презрительно щурит глаза, поджимает губы и цедит только одно слово: «Ненавижу!».

Говорит в основном о своих женихах и о скором поступлении в Женевский университет. Изредка зачитывает из своего альбомчика дурацкие стишки, вроде такого:

Любовь - это счастье, а счастье - стекло,
Стеклянное счастье и бьётся легко...

Когда-нибудь я не выдержу и дам и ей коленкой крепкого поджопника!»

Всю неделю девчата ждут воскресенья. Не только потому, что не надо ехать в город на учёбу - по воскресеньям во второреченской колонии балы, точнее, танцы.

Никого не смущало то, что граммофон был старый, то и дело выходящий из строя, иголки тупые, пластинок мало, что не было достойных партнёров и танцевали в основном друг с дружкой, или, как говорят, «шерочка с машерочкой»... А если какую пригласит воспитатель, это уже почти счастье, ведь взрослых мужчин в колонии мало и танцевать они предпочитают с дамами - воспитательницами и медсестрами.

Девочки, чтобы к танцам сохранить лёгкость и, так сказать, эфирность, ужинали очень умеренно, а то и совсем воздерживались от еды, припрятывая воскресные пироги или лепешки в дортуаре на «после танцев». Затем начинались приготовления. Девочки менялись туалетами, советовались... Долго приставали друг к другу с просьбами быть «вполне искренней» и «положа руку на сердце» ответить «идёт или не идёт» ей то или иное платье? Подшивали, примеряли, причесывались. Волновались страшно.

Мальчики-младшеклассники тоже любили танцы и готовились к ним на своей половине казармы со всем тщанием: вытаскивали из-под матрасов праздничные брюки; от недельного лежания под спудом складки на них выглядели необыкновенно эффектно. Каждый хвастал, говоря непременное: «Смотри, какие острые - масло можно резать!» Непослушные вихры смазывали репейным маслом, для того, чтобы сделать «взрослую» причёску...

Но вот все приготовления кончены. Кто-то из воспитателей крутит ручку граммофона, осторожно подводит иглу к пластинке и после противного шипения, длящегося несколько томительных секунд, в зале возникает чудесная музыка - вальс «Фантазия».

Аякс подходит к Лене, щёлкает стоптанными каблуками и, учтиво склонив голову на грудь, говорит:

- Позвольте пригласить вас на тур вальса!